Александр Тузов: с первого раза делать хорошо

AtomInfo.Ru, ОПУБЛИКОВАНО 05.07.2013

ГК "Росатом", Министерство энергетики США и Комиссариат по атомной энергии и альтернативным источникам энергии Франции подписали меморандум о взаимопонимании по организации Международного центра исследований на базе исследовательского реактора МБИР. Подписание состоялось в ходе конференции "Атомэкспо-2013" в Санкт-Петербурге.

На вопросы электронного издания AtomInfo.Ru отвечает заместитель директора Блока по управлению инновациями (БУИ) Госкорпорации "Росатом" - директор проекта МБИР Александр ТУЗОВ.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕ ФОТО

Александр Тузов, фото AtomInfo.Ru

Тройственный союз

Александр Александрович, что за документ был подписан на "Атомэкспо"?

Подписан меморандум о взаимопонимании, документ, который хотя и не является юридически обязывающим, но представляет собой очередной шаг, сделанный тремя странами навстречу друг другу на пути к созданию Международного исследовательского центра на базе реактора МБИР.

DOE, CEA и ГК "Росатом" договорились о начале деятельности по созданию структуры, с помощью которой они будут совместно проводить научные исследования.

В прошлом году у нас был подписан первый документ, где были обозначены намерения участников, так скажем, "подойти к снаряду". А сейчас в Санкт-Петербурге стороны продекларировали готовность выполнить ряд организационных шагов по созданию управляющей структуры, которая будет руководить программой научных исследований на установке МБИР после того, как реактор будет сдан в эксплуатацию.

Ранее говорилось о желании создать центр коллективного пользования МБИР. Какое отношение питерский меморандум имеет к этому центру?

Я бы пока разделил эти понятия. В рамках подписанного меморандума мы говорим о международном центре исследований. Я всегда выступал за терминологическую ясность, для меня международный центр исследований и центр коллективного пользования - это разные вещи.

Центр коллективного пользования - это структура, подчиняющаяся формату, который задаётся МАГАТЭ. Мы же считаем, что МБИР, несмотря на то, что он нигде не отклоняется от тех требований, которые МАГАТЭ предъявляет по безопасности и нераспространению, тем не менее, является структурой особенной и требующей специального режима управления.

Следовательно, мы говорим о том, что создаётся международный центр исследований. В нём есть три крупных игрока ядерного клуба - Россия, США и Франция.

Они представляют себе специфику исследований на быстром реакторе, понимают всю потенциальную неоднозначность результатов исследований нового топлива, включая смешанное топливо и топливо с минорными актинидами, исследований в области топливного цикла, исследований по безопасности реакторных установок нового поколения, и поэтому образуют привилегированный клуб, допуск в который осуществляется на основе взвешенного и очень придирчивого изучения того состава исследований, который хотят проводить кандидаты.

Возможные кандидаты на расширение клуба, то есть, международного центра исследований - Китай и кто ещё? Или Китай не подходит?

Нет, думаю, что Китай не кандидат.

В двух словах попробую рассказать, как выглядит схема, которую мы предлагаем сейчас западным коллегам и которую мы постараемся реализовать.

Есть координационный комитет Центра, в функции которого входят определение, согласование и утверждение научной программы исследований на заданный цикл - например, на пять лет. Под выполнение этой программы исследований отводится часть довольно мощного исследовательского потенциала МБИР - ячейки для облучения материалов или наработки изотопов, экспериментальные каналы и петли и пр. Определённая их доля будет отводиться под нужды международного центра исследований.

Какая именно доля?

Это есть предмет торга, в хорошем смысле этого слова. Как договоримся.

Кроме того, на МБИРе будет экспериментальная часть, распоряжаться которой будем только мы. Мы выполняем свои национальные программы, мы не собираемся делиться полученными результатами, делаем это для себя, и поэтому международный центр исследований к этой части никакого отношения иметь не будет.

По остаточному принципу всегда будет образовываться некоторая часть ячеек, которые будут свободны. Их можно будет использовать, например, по двухсторонним соглашениям России - именно России! - или допустить туда какую-то другую организацию, исследовательский институт или промышленную компанию.

Это похоже на космическую станцию, на МКС.

Да, где-то так. История учит, что простые и понятные схемы совместной деятельности как правило работоспособны.

Совершенно понятно, что если Россия построила реакторную установку за собственные деньги - а так и будет! - то у нас есть определённое преимущество: есть часть, где распоряжаемся только мы, и никого туда не пускаем. Это нормально. Есть часть, где мы в состоянии заключать двухсторонние контракты и не делиться полученными знаниями и прибылью.

Вместе с тем, очевидно, что в мире сегодня есть тематика перспективных ядерных топливных циклов, которая представляет общий интерес, и есть научные организации, которые хотят проводить исследования, а МБИР для этого подходит прекрасно. Так почему же тогда не сделать всё цивилизованно и не организовать международный центр исследований? Заодно и снять с себя какую-то долю операционных расходов на эксплуатацию установки.

Что касается возможной роли МАГАТЭ, то позиция наша такова - если потребуется поставить международный центр под зонтик агентства, то мы это сделаем. Никаких проблем тут не видно.

Если можно, подробнее поясните по международному центру исследований. Что будут давать и что получать партнёры? Платить взносы, иметь доступ к результатам?

На уровне декларации мы сейчас говорим о том, что Соединённые Штаты Америки, Франция и Россия будут нести часть затрат на эксплуатацию МБИР.

Проще говоря, есть годовой эксплуатационный бюджет установки. Он будет делиться на три части. Пропорции и конкретные условия мы пока не обговаривали, но пришли к пониманию о принципиальной необходимости cost sharing.

В течение ближайшего года после подписания меморандума будет действовать рабочая группа с участием экспертов трёх стран. Юристы подберут наиболее приемлемую организационную схему, экономисты определят проценты cost sharing, а учёные будут думать над программой совместных исследований.

По деньгам понятно. А результаты? Они будут в совместном пользовании?

Да, и это основное условие.

Послереакторные исследования в интересах центра, получается, будет делать Димитровград?

Мы надеемся на это. Потому что одним из мотивов организации международного центра исследований была прекрасная инфраструктура на площадке сооружения МБИР.

Во-первых, там есть экспертиза. Под этим модным понятием я понимаю людей, которые знают, как всё делается руками. У НИИАРа есть инфраструктура тесно взаимодействующих исследовательских реакторов и горячих камер и, самое главное, персонал, который знает, умеет и - хотя немного пафосно звучит - действительно любит работать на быстрой натриевой установке.

Опыт FFTF

Мы говорим об использовании МБИРа. А возможно ли участие американских и французских специалистов в создании МБИРа? Мы слышали о том, что в апреле в Вашингтоне было рабочее совещание на эту тему...

Давайте отделять реакторную установку, сам "самовар", от "обвеса" этого "самовара". В разработке экспериментальных петель американцы, в принципе, готовы поучаствовать.

Опираясь на свой опыт на FFTF?

Да, те же самые люди, которые проектировали в своё время петли на FFTF. Представитель Аргоннской национальной лаборатории Боб Хилл, который курирует тему российско-американского сотрудничества в области исследовательских реакторов со стороны U.S. DOE, сказал, что американская сторона заинтересована в том, чтобы поучаствовать в разработке экспериментальной натриевой петли.

И лично я за это предложение уцепился бы двумя руками. Мы обязательно будем работать в этом направлении по одной простой причине - на FFTF аналогичная петля уже была. Её не подключили, не успели, но она была, мы видели чертежи и фотографии петли, разговаривали с разработчиками, которые её проектировали. Этот опыт бесценный, его обязательно надо использовать, если будет возможность.

А эти люди остались? И они по-прежнему действующие специалисты?

Да, в апреле мы с ними встречались и разговаривали.

В любом случае, это будет проходить отдельным соглашением, к международному центру исследований это не относится?

Думаю, да.

А французы?

Давайте сначала закончим разговор об американцах. Это ведь бизнесмены. Они приходят, кладут предложения на стол, и - да-да, нет-нет, давай разговаривать. Если они говорят "Нет", то значит, это им действительно не интересно. Два года у нас ушло на то, чтобы они сказали "Да, всё-таки да".

Не знаю, какие у них там тектонические процессы происходят, но они явно поворачиваются в сторону исследований будущих топливных циклов гражданской ядерной энергетики, завязанных на обращение с плутонием и минорами.

Это может быть даже не для замыкания топливного цикла. Может быть, они на это смотрят через призму цикла с дожигателями, но как практикам им интересно.

Вот взяли топливную композицию с минорами - она какой должна быть, гомогенной или гетерогенной? Мы в боковом экране будем актиниды выжигать или всё сделаем в активной зоне? А что станет с топливом после этого? А как мы это всё вынем и как именно, по какой технологии переработаем? Или не будем перерабатывать?

У американцев очень простые и практически направленные вопросы, и МБИР для этого подходит наилучшим образом - ведь на исследовательской установке можно позволить себе то, что никогда не позволишь на коммерческом аппарате, например, БН-600.

Теперь о французах. У них ситуация другая. Им очень надо проводить реакторные исследования, они законодательно обязаны решить проблему обращения с минорами по соответствующему Акту от 2006 года.

Но на переговорах с ними были сложности по вопросу о принадлежности получаемых результатов. Пришлось долго идти к пониманию того, что результаты, которые будет выдавать международный центр, должны быть в общей корзине. Думаю, что сейчас понимание такое достигнуто.

Вообще, очень непросто проходит переговорный процесс. Но по шажочку, по шажочку будем выстраивать будущую структуру. Цель стоит того.

Если речь зашла об опыте западных коллег, который они могли бы предложить для МБИР, то у французов есть топливный цикл, а у американцев...

У американцев он тоже есть. Прекрасно отработанный цикл once-through, технологически самый безопасный на сегодняшний день.

Их реакторы на тепловых нейтронах работают в топливных циклах, которые позволяют достигать недостижимых для нас параметров эффективности топливоиспользования. Это связано и с особенностями физики их установок, и с грамотной оценкой инженерных эксплуатационных запасов, и вообще с очень корректной оценкой всех составляющих топливного цикла.

У них на хвосте ЯТЦ нет переработки? Так это не потому, что они неумехи, или у них нет каких-то там технологий. Это потому, что у них коммерческая большая ядерная энергетика и заниматься переработкой на хвосте сейчас невыгодно. Вот они переработкой и не занимаются.

У французов свои нюансы. Они залезли в историю с замыканием, предполагая, что скоро появится быстрая компонента у гражданской атомной энергетики. С этим не сложилось, и вот теперь они ездят по всему миру, доказывая, что рецикл плутония через реактор с водяным теплоносителем - это хорошо и экономически выгодно.

Говорят, уже второй проход МОКС-топлива сделали.

Была такая информация, что они запустили в рецикл плутоний из облучённых MOКС-сборок для PWR, но те ТВС уже были холодные. Сборки были выгружены давно, они у них в бассейнах выдержки лет десять отстояли. Французы эти сборки достали, топливо переработали снова. Но это же не промышленное применение!

Вернёмся к нашим проблемам. Дьявол всегда в мелочах. Мы говорили сейчас о топливных циклах для тепловых реакторов. Технологии фабрикации топлива для быстрых реакторов будут сильно отличаться от технологий коммерческого МОКС-топлива, принадлежащих группе AREVA. К тому же, AREVA все свои технологические находки по тепловому MOКС-топливу будет закрывать от конкурентов.

Для быстрых реакторов есть общее понимание того, как выстраивать разработку топлива. Но одного общего понимания недостаточно. В технологическом же плане поле ещё не пахано.

Поднимите содержание плутония с (тепловых) 7% до (быстрых) 17-20 % - и что будете делать на тех рабочих участках, на которых сейчас выпускаете топливо для PWR? Линию надо переделывать, заново оценивать ядерную безопасность, менять все технологические процессы.

И химия для быстрого топлива будет абсолютно другая. Даже если останемся на водных методах переработки, химия должна измениться под задачи технологичности производства - новые реагенты, новые пластификаторы, и так далее. Эти и многие другие вещи есть смысл выяснять совместно, силами трёх государств, вошедших в международный центр исследований.

МБИР и CEFR

Построив МБИР, Россия даст миру очень хорошую дорогостоящую игрушку, пресловутую большую королевскую печать. Поэтому мы сейчас сидим и думаем, как её использовать с наибольшим толком.

Конечно, можно было бы на МБИРе облучать что-то безостановочно, нарабатывать изотопы, людей лечить - это благородно и правильно. Но мне кажется, что главное предназначение у исследовательского быстрого натриевого аппарата с жёстким спектром и высокими потоками всё же другое.

Он нужен для того, чтобы понять, что у нас на хвосте, как мы обращаемся с минорами, что у нас происходит с актинидами в топливном цикле, есть ли возможность сделать из этого нормальную коммерческую технологию или все же это технологический тупик.

В конце концов, вдруг через 20 лет выяснится, что замыкание топливного цикла так и останется дорогим и технологически сложным. Ну хорошо, тогда закопают ОЯТ и забудут про него. Или построят в каком-то одном месте на планете дожигатель и будут постепенно пережигать в нём образующийся америций. Значит, такая будет у нас ядерная энергетика. Что-нибудь придумают иное вместо быстрых реакторов. Но понимаете, выяснять, реализуема ли практически крупномасштабная энергетика с замкнутым циклом, нужно не на бумаге.

Как будут строиться взаимоотношения МБИРа с китайским CEFR?

В свою бытность научным сотрудником в ФЭИ я принимал непосредственное участие в процессах разработки элементов активной зоны для CEFR, поэтому конструкцию этого аппарата представляю хорошо.

Функциональные возможности CEFR ясны и понятны. Реактор был создан для одной простой вещи - чтобы в Китае появилась прослойка специалистов, умеющих работать на быстром натриевом реакторе.

Они пошли по понятному пути - сделать небольшой опытный быстрый реактор, понять его физику, научить людей работать с натрием, и получить таким образом учебный центр, где можно готовить персонал для большой быстрой энергетики.

По сути своей, CEFR - это не исследовательский, а маленький энергетический реактор, который производит электроэнергию. Петель нет, количество экспериментальных устройств минимально.

То есть, своего рода, тренажёр.

Да. Даже наш старенький БОР-60 кроет CEFR по своим функциональным возможностям, это именно исследовательский реактор, а CEFR - опытный. То есть место, где персонал учится.

К первому бетону

В каком состоянии сейчас работы по созданию МБИР?

В следующем году, в сентябре 2014 года у нас реперная точка - первый бетон. Задача тяжелейшая, и чтобы все прошло хорошо, нужно напряжение всех вовлечённых организаций. Но мы должны успеть, прорвёмся, сможем это сделать.

В нынешнем году мы заканчиваем разработку проектной документации в объеме, предусмотренном постановлением правительства Российской Федерации №87, и передаем её на рассмотрение в Главгосэкспертизу. Мы надеемся, что получим положительное заключение до конца года

А мы - это кто в данном случае?

Мы - это группа управления проектом, специалисты, которые вовлечены в этот проект. Проект МБИР реализуется как проект Госкорпорации, есть соответствующие распорядительные документы, подписанные генеральным директором, есть группа управления проектом с функциональным персональным распределением обязанностей и персональной ответственностью - главный конструктор, главный инженер проекта, научный руководитель, заказчик-застройщик. Эти люди и осуществляют управление.

Фактически, можно сказать, что за проект отвечает Блок по управлению инновациями?

Да, В.А.Першуков является куратором проекта, я являюсь директором проекта. Есть группа управления, и есть организации-исполнители: научные, конструкторские и проектные.

Возвращаясь к статусу проекта, скажу, что технический проект реакторной установки будет утвержден в сентябре 2013 года. После чего у нас начнается следующая фаза, очень напряжённый, жёсткий период - лицензирование проекта, когда мы будем обязаны убедить Ростехнадзор в качестве проекта.

Сначала должна быть получена лицензия на размещение, которая позволяет выйти на площадку сооружения и начать подготовительный период, в частности, построить промстройбазу. Потом, летом следующего года, лицензия на сооружение, после получения которой начнётся собственно строительство ИЯУ МБИР. И физпуск в 2019 году.

Насколько успешно проходит проектирование? Как идёт восстановление у российских проектировщиков практического опыта создания быстрых натриевых реакторов? Перерыв был большой.

Да, перерыв был, но основные проблемы связаны не с тем, что ушли люди, которые умеют проектировать. Основные проблемы возникают в том, чтобы сделать новое действительно хорошим, а не топорным.

Не отказываясь от решений, проверенных временем, надо отдавать себе отчёт в том, что есть такая палка о двух концах как проектный консерватизм. И от того, что было императивом при проектировании в 60-ые годы прошлого века, сейчас надо отходить, поскольку наработан большой опыт эксплуатации реакторов БН, и мы сегодня знаем практические инженерные запасы.

Один реактор - это достаточно, чтобы сказать "Мы знаем"? Один БН-600 - он, конечно, замечательный...

Не один БН-600. Я считаю, что очень хорошую функцию на себя взял БН-350, который собрал все детские болезни. А БН-600 показал, что в принципе энергетический быстрый аппарат может надёжно работать.

И не забывайте про БОР-60, ведь нужно чётко понимать, что БОР-60 - это норовистая рабочая исследовательская лошадка, а персонал, который работает на ней - это эдакие настоящие ковбои.

Тот в хорошем смысле зоопарк, который творится в активной зоне БОР-60 позволяет говорить о том, что наши специалисты знают, как эксплуатировать исследовательскую ядерную установку на быстрых нейтронах. Знают, что можно себе позволить при проведении исследований, знают, что является допустимым в части отклонений от нормальных режимов эксплуатации и т.д.

Главным конструктором на проект МБИР зашёл НИКИЭТ, хотя и сильная конструкторская организация, но до этого момента большим опытом в области быстрых натриевых реакторов не обладавшая. У них был опыт ИБР-2, но это маленький реактор, неэнергетический, работающий в совершенно других режимах.

Тем не менее НИКИЭТ очень быстро отстроил в проекте минсредмашевскую культуру конструирования, когда есть главный конструктор, авторитетный компетентный человек, и у него есть нормальный, увлеченный своим делом коллектив.

Они хотят не просто сделать, они стараются чтобы было сделано хорошо и красиво. Как Лев Давыдович Ландау говорил, что правильное решение всегда красиво. Вот эти люди и стараются делать красиво. Может, получается и не всегда, но стремление точно присутствует. Я говорю про команду И.Т. Третьякова.

А есть ли примеры международного сотрудничества уже сейчас, при проектировании МБИРа?

В прошлом году мы, для того, чтобы сэкономить время, силы и деньги, поскольку график работ очень плотный, в качестве соисполнителей подтянули к работам по проектированию машзала чешских контрагентов в консорциуме с российской компанией "ТАСМО".

Чешская компания называется "EGP-Invest", является наследником пражского "Атомэнергопроекта". И я считаю, что они сработали очень здорово. Та скорость, с которой работают чехи, и качество исполнения проектной документации нас устраивают, и опыт оказался положительным.

Думаю, можно говорить о том, что проект не только на стадии эксплуатации, но уже на стадии проектирования стал международным. Европейская проектная организация зашла и сделала ту часть работы, которую она могла сделать, сэкономив при этом определённые деньги для нашей страны.

Следующий вопрос, там же рядом СВБР будет, площадки близкие. Это как-то учитывается при проектировании?

Даже проектировщик (ВНИПИЭТ) тот же самый, и площадка одна и та же, хотя эксплуатирующие организации будут разные. Но уж больно разные аппараты. Только что теплоноситель - металл, а так всё по-разному. СВБР-100 - установка, которая при хорошем проектировании, могла бы занять нишу малого модульного реактора, создать острую конкуренцию американским решениям. Но это отдельная жизнь и отдельное интервью.

К вопросу о потоках

По параметрам и техническим характеристикам МБИР. Не секрет, что была очень бурная дискуссия, когда выбирались параметры. Одна позиция была у ФЭИ, другая у Димитровграда. Можно подвести итог?

Итог подведён, поскольку есть техническое задание на реакторную установку, там все параметры определены, поток нейтронов порядка 5×10¹⁵ н/(см²с).

Конечно, ФЭИ как научной организации хотелось, чтобы поток был побольше, пожёстче. Лев Алексеевич (Кочетков) лоббировал эту идею, и его можно понять, всегда хочется иметь запас на исследования.

ФЭИ объяснял свою позицию. Говорилось, что МБИР - реактор, который будет работать как минимум 60 лет (50 + продление), и есть смысл закладывать в него параметры на вырост.

По срокам работы МБИРа надо ещё думать. В нашем проекте поток по сравнению с БОР-60 увеличен примерно в полтора раза, 5×10¹⁵ н/(см²с) против 3,5×10¹⁵ н/(см²с), и вопросы работоспособности ВКУ и несъёмных элементов никто не снимал, спектр жёсткий, зона маленькая, трубопроводы, фланцы, сварные соединения...

Один раз мы прошли замену корпуса БР-10, но надо понимать - то, что делалось в 1970-ых годах с теми ресурсами, под те задачи, сегодня не пройдет.

И, тем более, при том состоянии надзора и общественных слушаний!

Думаю, сейчас такое не пройдёт ни при каких обстоятельствах, и поэтому, как правильно говорит главный конструктор БН Б.А. Васильев, быстрый натриевый аппарат в силу своей специфики как космический аппарат - его сразу надо делать хорошо, чтобы запустить в долгий полёт. Если ты хороший конструктор, то аппарат будет лететь, сколько нужно. Можно слегка корректировать траекторию, иметь с ним какую-то обратную связь, но никто не в состоянии залезть посреди полета внутрь и посмотреть, что там творится.

Так и с реактором БН. Это же не ВВЭР, нельзя сдренировать зону и проверить. Ну хорошо, задрали поток, а как это всё будет выглядеть через полвека? Посмотрели, посчитали - ой! Тут мы попадаем в зону значительных неопределённостей, и голову наотрез не дашь, что через 50 лет повреждаемость будет ниже единицы. Поэтому, естественно, разумный консерватизм у разработчиков присутствует.

Кроме того, представляется, что в ближайшие 30-50 лет вряд ли появятся задачи, требующие потоков 5×10¹⁵ н/(см²с). Скорость набора дозы в МБИРе будет довольно приличная, чтобы изучать новые конструкционные материалы - вполне хватает. Чтобы провести имитационные испытания - всё отлично. Изотопы нарабатывать - ради Бога. Вариабельность в плане спектра есть, нейтроноводы будут, топливо испытывать новое - будем.

Конечно, было бы здорово иметь реактор с большим потоком, но пока, как есть, так и есть. Ещё раз повторю - проектные технические характеристики МБИР позволяют из него выжать очень много. Это вопрос грамотной организации исследований, чёткого планирования и, в обязательном порядке, хорошей обработки результатов. Чтобы понимать, где те самые неопределённости при исследовании перспективных материалов активной зоны.

Один известный представитель Курчатовского института на одном из тематических семинаров поддразнил присутствующих - если у нас основная цель ПРОРЫВ и БРЕСТ, то почему МБИР натриевый?

Павел Николаевич любит ставить такие неординарные вопросы. Но на самом деле, почему натриевый? У нас планируются в МБИРе и свинцово-висмутовая петля, и свинцовая петля. То есть, все вопросы, связанные с отработкой конструкционных материалов в условиях облучения для этих теплоносителей, будут решаться.

А натрий выбран, поскольку это хороший, удобный, надёжный аппарат, с понятной, хорошо изученной физикой, отработанной технологией теплоносителя, известными ограничениями по режимам эксплуатации.

Думаю, было бы неразумно строить сейчас именно исследовательский реактор на свинце, а не демонстрационный, для подтверждения принципиальной технологической реализуемости этой технологии. Последняя задача сейчас решается в рамках проекта "Прорыв".

Жизнь после МБИРа

Что нас ждёт после МБИРа?

Прекрасный вопрос. Давайте сначала скажем, что будет во время МБИРа. Лично я думаю, что человечество не созреет до того, чтобы построить еще одну аналогичную исследовательскую установку. Дорого, цели не очень понятны. То, что широкая русская душа решила себе позволить, вряд ли позволят другие технологически развитые страны.

Поэтому МБИР в ближайшие полвека останется уникальной экспериментальной установкой. Тот объём задач, который он выполнит, либо позволит доказать технологически и научно тем людям, которые не речи с трибуны говорят, а работают на местах, что замкнутый ядерный топливный цикл - это осуществимо, и тогда развитие ядерной электроэнергетики пойдёт в одну сторону, либо покажет, что развилки быстрая-тепловая просто нет, из-за отсутствия коммерческих реакторных технологий и технологий топливного цикла.

В последнем случае, до исчерпания доступных ресурсов пятого урана будут совершенствоваться технологии обращения с отходами. Будут вкладываться деньги в технологии, связанные с безопасностью захоронения, а человечество займётся поисками другого источника энергии.

Как это не странно, МБИР является той самой железнодорожной стрелкой, которая может либо в эту сторону направить, либо в ту. Это моё внутреннее ощущение. Очень многое будет зависеть от того, что и как мы будем исследовать на этом аппарате.

Так что на ваш вопрос отвечу так. После МБИРа будем строить в зависимости от того, что узнаем во время МБИРа.

И заключительный вопрос. Есть вещь, которую МБИР, наверное, не может решить в принципе. Это экспериментальное исследование тяжёлых аварий.

Американцы уже несколько раз зондировали, насколько мы толерантны к обсуждению вопросов о моделировании запроектных аварий на МБИРе.

Сначала мы сказали им: "Нет, ну что вы!". Но ведь интересно. Что ж, будем смотреть, считать. В конце концов, есть же такое понятие как end-of-life-test. Через 50 лет приходите.

А может, добавить экспериментальную петлю к МБИРу, на которой будет реально смоделировать процессы тяжёлой аварии?

У МБИРа будет очень хорошая инфраструктура. Технические возможности создания петли, в которой можно промоделировать ULOF или тот же самый UTOP присутствуют. Будет необходимость - будем этим заниматься.

Если уж на МИРе - это тоже исследовательский реактор в НИИАРе - наши левши умеют моделировать реактивностные аварии... То уж на МБИРе сам бог велел научиться.

Спасибо, Александр Александрович, за интересное интервью для электронного издания AtomInfo.Ru.

Ключевые слова: Исследовательские реакторы, Быстрые натриевые реакторы, Интервью

---

Другие новости:

Фоторепортаж с "Атомэкспо-2013"

В Санкт-Петербурге с 26 по 28 июня прошёл международный промышленный форум "Атомэкспо-2013".

Владимир Асмолов: такие анонсы очень и очень редко сбываются

Комментируя ситуацию с Германией, я сказал: давайте доживём до 2020 года, а потом посмотрим.

РФ должна сообщить Украине стоимость достройки блоков Хмельницкой АЭС до 20 июля

Заявил министр энергетики и угольной промышленности Эдуард Ставицкий.

---

---

---

---

Поиск по сайту: