Владимир Каграманян: десять лет, которые не должны пропасть зря

AtomInfo.Ru, ОПУБЛИКОВАНО 21.02.2011

На вопросы электронного издания AtomInfo.Ru отвечает советник генерального директора ГНЦ РФ-ФЭИ Владимир КАГРАМАНЯН.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕ ФОТО

Владимир Каграманян, фото ГНЦ РФ - ФЭИ

Два принципиальных и один ключевой вопросы

Владимир Семёнович, в прошлом году отмечалось десятилетие программы ИНПРО. Возникшая благодаря усилиям и поддержке России, эта программа занимает особое место в деятельности МАГАТЭ.

Согласен с вами. Да, это важная программа. Её хвалят, её поздравляют с успехом. Справедливо говорят о том, что ИНПРО дала значимый результат с точки зрения методологии. Её называют платформой, где владельцы технологий и потребители могут общаться и вместе определять направления развития.

Это прекрасно. Но каковы практические достижения ИНПРО за 10 лет, и можно ли было обойтись без создания такой программы?

Вы хотите, чтобы я вам показал нечто новое, что невозможно было бы получить без помощи ИНПРО? Прозвучит парадоксально, но сделать это будет трудно. Ни одно государство из числа тех, кто присоединился к программе, не назвало вслух, что ему дала ИНПРО. И это несмотря на все тёплые слова в адрес программы.

Но были же внедрения, в частности, в Латинской Америке.

Будем точны. Действительно, Бразилия и некоторые другие страны пишут, что выполняли у себя исследования с использованием методологии ИНПРО. Но при этом, они не говорят, что изменилось бы, если ИНПРО не существовала.

Есть два вопроса принципиального характера. Что нам дала программа ИНПРО и что мы можем с её помощью получить в будущем? Без ответа на эти вопросы, разговор становится несерьёзным. К сожалению, на юбилейных торжествах нужных ответов не прозвучало, и это меня беспокоит.

Вы могли бы попытаться сформулировать такие ответы?

Попробую. Итак, первый вопрос - что же дала программа ИНПРО за первые десять лет её существования? Про какие результаты мы могли бы уверенно сказать, что без помощи ИНПРО мы бы их не получили?

Главная цель ИНПРО - понять, как мир может масштабно использовать атомную энергетику, не увеличивая риски распространения и решая проблемы защиты окружающей среды. Так ставился вопрос в России, когда мы предлагали массовое строительство реакторов БРЕСТ. Так ставится вопрос и в других развитых государствах.

Все прекрасно понимают, что атомная энергетика включает в себя чувствительные технологии. В мирных рамках её сдерживают хрупкие международные договора, полные дыр, лазеек и недоговорённостей. Договор ДНЯО прямо говорит о том, что каждая страна имеет право на доступ к полному набору ядерных технологий, включая чувствительные. Кризисы с Ираком и КНДР показывают, как этим обстоятельством можно воспользоваться со злыми намерениями.

ИНПРО старалась дать ответ на ключевой вопрос - возможно ли, не ограничивая развитие отдельных стран, всё-таки сделать так, чтобы защитить человечество от риска бесконтрольного расползания ядерного оружия.

Два национальных подхода

Эксперты, работавшие в ИНПРО - не единственные, кто задумался над этой проблемой. Помимо ИНПРО было три весьма представительских, я бы сказал, исследования. Одно из них было выполнено в конце прошлого века в России, и в нём легко увидеть влияние идеологии от НИКИЭТ.

К чему призывала Россия? Крупномасштабная атомная энергетика - то есть, энергетика с размахом на тысячи гигаватт - возможна только при немедленном и повсеместном переходе на быстрые реакторы. Но это должны быть особенные быстрые реакторы, технически защищённые от распространения. Иными словами, если нам удастся создать быстрые реакторы и топливные циклы, которые трудно использовать для оружейной программ, то решение ключевого вопроса будет найдено.

Мы говорили так. При замыкании топливного цикла отпадает надобность в обогащении урана, и одна из самых чувствительных ядерных технологий отомрёт естественной смертью. Внесём модификации в методики переработки ОЯТ, и плутоний не будет более выделяться в чистом виде - только в смеси с другими, непригодными для бомбы элементами. Уберём бланкеты, и быстрый реактор перестанет нарабатывать плутоний оружейного качества.

Вот оно, решение! Новая энергетика без обогащения, с безопасной переработкой и без накопления оружейного плутония. Мир может воспринять это решение как единственное правильное. С таким призывом Россия выступала на первых порах существования ИНПРО.

От критики этого подхода я воздержусь. Моя позиция известна, я неоднократно излагал её вашему изданию. Перейду напрямую ко второму исследованию. В 2010 году с программным докладом выступил Массачусетский технологический институт. Из доклада, не скрываясь, торчат уши демократической партии США. У демпартии и атомной энергетики, как известно, особые отношения - они обе надеются пережить друг друга.

Что говорят нам американские демократы устами сотрудников MTI? Прежде всего, они считают, что до 2050 года и даже далее развитие будет происходить на проверенных, освоенных технологиях. Других технологий нет, и это значит, что проблема с контролем за обогащением урана сохранится на многие десятилетия.

Вторая линия, чётко отслеживаемая в докладе MTI, касается проблемы ОЯТ. Авторам доклада не нравится, что плутоний рассредоточивается по миру. Они предлагают делать то же, что делал в своё время Советский Союз и что частично делает Россия - страны, которые продают реакторы и топливо, должны забирать к себе ОЯТ.

Интересно, вот Европа против этого. В Евросоюзе постоянно обсуждается тема о запрете вывоза ОЯТ с европейских реакторов в страны-поставщики топлива.

Это пример того, как политика влияет на атомную энергетику, и насколько они связаны между собой. Европа создаёт свой собственный блок, борется за него и даёт понять третьим странам - не трогайте ничего нашего, мы сами будем со всем справляться. Европейцы достаточно негативно настроены к чужим реакторам, и постепенно проблема решится сама собой. У них будут только свои реакторы, своё топливо, и надобность в вывозе ОЯТ за пределы Евросоюза со временем отпадёт.

Итак, мы видим две крайних точки зрения, два противоположных ответа на ключевой вопрос о возможности масштабного развития атомной энергетики без роста рисков нераспространения.

Исходный российский подход - революция, а вариант Массачусетса - сохранение статус-кво?

Фактически так, но с новым элементом у американцев - признанием, что ОЯТ также составляет проблему с точки зрения распространения, и его следует забирать.

Раньше как американцы действовали? Они поставляют топливо, а по поводу ОЯТ требуют, чтобы оно хранилось у страны-заказчика без возможности переработки. Вспомните Индию, весьма характерный пример. Сегодня они понимают, что это опасно. Если оставлять плутоний по всему миру, то страны неминуемо захотят изучить процесс его выделения. А хотение - это уже половина технологии.

Подход стран-разработчиков

Владимир Семёнович, Вы упомянули о трёх исследованиях, но назвали только два. Что имеется в виду под третьим? "Generation IV"?

Два национальных исследования, два национальных подхода. Третье исследование носит международный характер, и вы совершенно правы - это "Generation IV".

Его основали страны-владельцы технологий, страны-разработчики. Они понимают, что нынешние технологии рано или поздно должны уступить место новым. Был кинут клич - давайте совместно поизучаем, какими могут быть новые технологии?

У них всё есть, им ничего прямо сейчас не надо. Отступление в сторону. Когда говорят, что американцы или французы изучают тот или иной проект, и нужно бы последовать их примеру, то забывают об одном. И США, и Франция создали то, что не успел создать Советский Союз.

У них мощнейшие атомные парки. Сотня блоков у американцев, 58 блоков у французов. Эти реакторы проработают ещё многие десятилетия, сроки их службы будут неоднократно продлеваться. Следовательно, американцы и французы могут сегодня позволить себе изучать любую экзотику, так как имеют более чем достаточный запас по времени.

Вернёмся к "Generation IV". В программу вошли страны-разработчики, которым захотелось чего-то нового. Поскольку технологии тепловых реакторов у них есть, они взялись за быстрые. Поскольку PWR и BWR пригодны только для генерации электричества, они взялись за высокотемпературное направление.

А как же ключевой вопрос о нераспространении?

По сути дела, никак. Неявно было сказано, что реакторы четвёртого поколения предназначены только для "белых людей", то есть, только для стран с развитой атомной энергетикой. Да, защита от террористических угроз, от краж была, но решалось всё вполне традиционно.

Конечно, потом зазвучали политкорректные заявления, давались уверения в отсутствии какой бы то ни было дискриминации по странам, но реальность осталась неизменной. Участники "Generation IV" делают проекты под себя, не для экспорта по всему миру.

Между собой они сотрудничают, но каждый выделяет для себя приоритетные области . Япония сразу сказала, что её приоритет - быстрые натриевые реакторы.. Франция - начала с быстрых на газе, но теперь вернулась к натрию. Американцы… в общем, они как-то растерялись. Россия пропагандирует свинец, было решено ещё и его включить.

Потом появилась индустрия со своими запросами. Она считает, что среди быстрых реальнее натриевые, а высокотемпературные реакторы реальнее, чем быстрые. Отсюда появились проекты наподобие VHTR. А ведь высокотемпературные газоохлаждаемые и быстрые реакторы - прямая противоположность друг другу с точки зрения организации топливного цикла. Если быстрые реакторы говорят о рецикле, об эффективном использовании обеднённого урана, о снижении отходов, то высокотемпературные, кроме как решения проблемы расширения применимости, ничего не решают.

Вот так и получилось. Когда в международной программе собирается много сильных игроков, то каждый из них будет стараться перетянуть одеяло на себя. В результате, в "Generation IV" мы встречаем абстрактный подход с одновременным изучением различных концепций. И фактически, это программа не для всех, а только для избранных держав.

Выводы ИНПРО

Правильно ли мы Вас поняли - если бы не было ИНПРО, то ответы на ключевой вопрос о нераспространении для крупномасштабной энергетики были бы такими? БРЕСТ, статус-кво и реакторы нового поколения для избранных?

Да, именно это я и хотел сказать. Теперь плавно перейдём к отличию ИНПРО от всех прочих программ.

Как ни странно, оно банально. В ИНПРО пригласили всех, не деля государства на хороших и плохих, на своих и чужих. Самое главное - в ИНПРО были Индия и Китай, которых на тот момент вообще никуда не звали и не воспринимали всерьёз. А они взяли и превратились в локомотивы развития не только атомной энергетики, но мировой экономики в целом.

Мало того, Индия на момент создания ИНПРО была изгоем. О ней мало кто знал и мало кто понимал, что она делает и к чему стремится.

Какие важные и принципиально отличные от других выводы получила ИНПРО? Забегая вперёд, скажу - многие из них сегодня выглядят прописными истинами, но впервые их осознали в ходе работы по программе ИНПРО.

Первое - атомная энергетика неминуемо будет развиваться. Понимаете, в США её можно притормозить, не строить новые блоки. В Европе то же самое. В России можно перестать выделять деньги по атомным ФЦП. Но в Индии и Китае такой номер не пройдёт в принципе. Им нужны киловатт-часы, очень и очень много киловатт-часов. У них был простой выбор - уголь или атом. Проблемы угля общеизвестны, и поэтому они автоматически склонились в пользу атомной энергетики. И им потребуются многие сотни новых блоков.

Второе обстоятельство. У Китая урана мало, а у Индии его практически нет. Мировые рынки урана поделены, и новичков там встречают враждебно. Стоило китайцам только показаться в Нигере, как в них начали стрелять в буквальном смысле этого слова. Поэтому, вне всякого сомнения, топливный цикл будет замкнут, и в атомной энергетике обязательно появятся быстрые реакторы.

То есть, Индия и Китай будут ускоренными темпами создавать атомную энергетику и как можно активнее осваивать технологии быстрых реакторов и замыкания цикла.

Но этого мало. Когда в ИНПРО всё это начали открывать, обнаружилось, что Индия действительно что-то делает. Остальные, извините, чесали языками, а Индия делала. Освоила карбидную технологию, поняла, что это не пройдёт. Поняла, что надо переходить на оксид. И тут же, не разговаривая, приняла решение строить малую серию быстрых реакторов, чтобы довести и топливный цикл, и реакторы до коммерческого состояния.

Появились реальные игроки, сначала Индия, за ней - Китай. В ИНПРО было выполнено совместное исследование, которое подтвердило - да, быстрые реакторы нужны как можно скорее. Коли так, то быструю программу нужно стартовать на освоенных технологиях. И это, кстати, прямо вытекает из анализа по методологии ИНПРО, потому что она едва ли не единственная, где введён параметр освоенности технологий.

А если для старта нам нужны освоенные технологии, то выбора не остаётся. Это только натриевые реакторы БН, и только оксидное топливо. Это единственная комбинация, доказанная на практике, благодаря российскому БН-600. Вот вам третий вывод, полученный в ИНПРО.

Но Индия и Китай мало связаны с проблемой защищённости от распространения. Это страны, обладающие ядерным оружием, и их уже поздно уговаривать не заниматься военной программой. Пока что получается, что ИНПРО превратилась в своего рода "Generation IV", но для азиатских гигантов.

Не получается, потому что в ИНПРО занялись и проблемами других стран. Почти сразу было установлено, что большинство государств иметь у себя быстрые реакторы не хотят. Но при этом, они тоже хотели бы развиваться, строить у себя АЭС - одну, две, может быть, три.

Что же с ними делать? Можно поступить, как "Generation IV" - честно сказать им, что новейшие реакторные технологии не для них. Можно сделать, как советуют в Массачусетсе - провозгласить долгосрочное сохранение статуса-кво, продавать им тепловые реакторы второго-третьего поколений и добровольно-принудительно отбирать у них ОЯТ.

В программе ИНПРО предложили иной подход. Мы доподлинно знаем, что атомная энергетика будет развиваться и включит в свой состав быстрые реакторы. Естественно, что на это будут тратиться большие деньги и ресурсы. Так, может быть, "малым" атомным странам присоединиться к этим большим программам?

Оказалось, что есть сценарии, по которым возможно создавать региональные замкнутые системы вокруг развитых ядерных стран. Крупная атомная держава обладает быстрыми реакторами и переработкой, а государства с меньшими атомными секторами передают ей своё ОЯТ. Первые получают дополнительный плутоний, вторые лишаются проблем и головной боли с длительным хранением облучённого топлива.

Вот что дала программа ИНПРО. Ни одно другое исследование прийти к подобным выводам и обосновать их методически не могло бы в принципе. Сегодня эти выводы кажутся сами собой разумеющимися, но мы получили их тогда, когда о ядерном ренессансе никто не помышлял.

Региональные хабы

Итак, программа ИНПРО дала нам идеологию - натрий, оксид, замыкание цикла и региональные центры. Практически, эта идеология опирается на двух китов - на индийское желание и российский БН-600. Не было бы хоть одного из них, идеология повисла бы в воздухе, слабо отличаясь от других бумажных стратегий.

Теперь настала пора воплощать идеологию в жизнь.

Да, настала пора перейти в интервью ко второму принципиальному вопросу. Вы ответили на первый, что дала программа ИНПРО. Теперь что же мы сможем получить с её помощью в будущем?

За первые десять лет с помощью ИНПРО мы создали методологию, идеологию, написали множество документов, провели немало времени за столами переговоров, заручились союзниками, сторонниками. Сегодня пора переходить к практическим делам, иначе следующие десять лет мы вновь проведём за формулами и презентациями, но на сей раз - абсолютно без всякой пользы.

Нужно, чтобы кто-то объявил во всеуслышание - он готов взять на себя роль регионального хаба. Он будет строить коммерческий(е) завод(ы) по переработке и коммерческие быстрые реакторы.

Будут проблемы. Как организовывать транспортные потоки, особенно с учётом перевозок между странами, проблемы с законами, с общественностью…

Обязательно будут, а как вы хотели? Придётся немало поработать. Но это полезная работа, и её в любом случае нужно выполнять.

Так вот. Почему бы Российской Федерации не предложить в рамках ИНПРО взять на себя роль первого в мире регионального центра, регионального хаба?

Я поясню свою мысль. Мы и так собираемся развивать быструю энергетику и замыкать топливный цикл. Мы готовы к этому, но прямо сейчас особенно острой необходимости вводить коммерческие быстрые реакторы у нас нет. Знаете, почему? Потому что у нас просто мало ОЯТ. Не Франция мы и даже не Япония, не накопилось у нас сколь-либо критического объёма облучённого топлива, чтобы начать коммерческую переработку. И поэтому, несмотря на все наши стратегические декларации, замыкать цикл мы не слишком торопимся.

А вот если к российскому ОЯТ добавить ОЯТ Украины? ОЯТ Армении, будущее ОЯТ Белоруссии или Казахстана?

Я хочу, чтобы все спокойно и без политических лозунгов подумали и вспомнили, как поступали в Советском Союзе. Станции там строились в тех местах, где есть потребители. А проблему ОЯТ как сложную проблему предполагалось решать централизованно. Поэтому Украине от советских времён досталось 15 блоков - с учётом достроенных, но без учёта Чернобыля - и никаких производственных мощностей для переработки.

Региональный хаб в России пойдёт на общую пользу. Мы получим возможность организовать переработку ОЯТ на коммерческом уровне и хороший стимул ускорить нашу быструю программу. Украина и другие страны СНГ с атомными энергоблоками решат проблемы с накапливаемыми ОЯТ.

От клиентов до партнёров

Владимир Семёнович, будет русофобия. Будут комментарии экспертов об имперском мышлении, о энергетической зависимости от России.

Ну что поделать? Будут. Давайте экспертов, я готов к открытой дискуссии с ними на тему - ну здесь-то где имперское мышление и где здесь коварная рука Москвы?

Украина, Белоруссия, Армения становятся младшими партнёрами россиян. Они только сдают нам ОЯТ, а мы снимаем с него все сливки.

Почему? Работая в рамках регионального центра, созданного - подчёркиваю! - под эгидой ИНПРО и МАГАТЭ, мы могли бы выйти на новый уровень международного сотрудничества.

Украина обладает мощным интеллектуальным и производственным потенциалом. На Украине эксплуатируется 15 блоков, два блока в проекте, о планах на будущее я просто молчу. Я уверен, что эта страна вскоре придёт к пониманию, что ей потребуются собственные быстрые реакторы. Более того, как я вижу из интервью и статей в вашем издании, она уже пришла к такому пониманию.

Подключившись к региональному центру, Украина могла бы получить два бонуса. Украинское ОЯТ, попадая в Россию, превращалось бы частично в топливо для будущих украинских быстрых аппаратов. А возможное и вполне вероятное участие украинских компаний в российской быстрой программе дало бы нашим соседям и друзьям бесценные опыт и практические знания, которые они могли бы использовать у себя.

Казахстан интересуется сотрудничеством в области малых и средних реакторов. Пожалуйста, это тоже можно было бы делать через региональный центр. Что до Армении и Белоруссии, то эти страны даже теоретически не могут решить проблему ОЯТ самостоятельно, и для них центр стал бы едва ли не единственным выходом.

Конечно, механизмы взаимодействия нужно отрабатывать, искать устраивающие всех положения и принципы, не допускать образования монополии ни со стороны производителей, ни со стороны потребителей. ИНПРО в состоянии помочь при решении этих вопросов.

Хорошо. Какие первые шаги должны быть сделаны?

Я бы хотел здесь высказать лишь личное мнение.

Мне представляется так. Первое - мы, Россия, должны понимать, что рано или поздно нам придется запланировать и построить у себя коммерческий завод по переработке ОЯТ для ВВЭР-1000. Об этих намерениях мы могли бы рассказать всем нашим потенциальным партнёрам.

А разве мы этого ещё не сказали?

Коммерческий - пока нет. Пока что мы говорим только об экспериментальных, по сути дела, производствах.

Второй шаг. Мы могли бы пригласить, например, Украину присоединиться к проекту. Не готов ответить, на каких конкретно условиях, то есть, как может быть оформлено украинское участие. Это повод для обсуждения. Но приглашение могло бы быть сделано. И естественно, должно пониматься, что украинское ОЯТ пойдёт на этот завод.

Ещё раз, в чём парадокс ситуации? Мы завод по переработке построить можем, но с нашими запасами ОЯТ он не слишком-то необходим. А вместе с украинским ОЯТ завод станет экономически целесообразным.

Вот два первых шага. Потом нужно идти ещё дальше, подключать МАГАТЭ, формировать планы (и очень желательно, на ближнесрочную перспективу, а не до 2150 года) и начинать работать. Одновременно расширять состав участников, привлекать Армению, Белоруссию и других.

У Украины есть и другие решения по ОЯТ. Например, хранить его в чернобыльской зоне.

Разумеется, мы должны это понимать. У Украины есть названный вами вариант отложенного решения проблемы - построить ЦХОЯТ в чернобыльской зоне. И, прямо скажем, переложить проблему облучённого топлива на плечи тех, кто будет жить на украинской земле в XXII веке. Им придётся это разбирать, получать дозы, проклинать давно умерших подрядчиков, проектантов, чиновников, политиков, экспертов, рассуждавших об имперских амбициях и энергонезависимости.

И самое главное, потом опять что-то придумывать с ОЯТ, куда-то его складывать. И точно уж не к нам! Извините, но то, что пролежит целый век в хранилище, мы к себе брать для переработки не будем. Пускай с ним помучаются другие.

Конечно, выбор за украинцами, и они имеют полное право поступать так, как захотят. А мы имеем право подыскать себе другого партнёра для запуска программы по созданию регионального хаба. Хотя, что скрывать, сотрудничество с Украиной было бы самым естественным выбором.

Для лучшего понимания, Вы не могли бы пояснить - чем отличается Ваше предложение от того, что предлагали американцы в GNEP?

Технологическим сотрудничеством. В региональном хабе перед странами-клиентами откроется возможность для технологического партнёрства. Я не зря упоминал об украинском быстром реакторе. В GNEP об этом не могло быть и речи, там Украине точно отводилась бы роль "попользуйся игрушкой и отдай умным дядям".

Владимир Семёнович, вопросов много, но время интервью подходит к концу, и мы зададим только один. После переработки ОЯТ остаются отходы, на что сейчас натолкнулись болгары. Они выступают как типичное государство-клиент и возвращают нам ОЯТ, мы же обязываем их забирать обратно ВАО от переработки. А это немало, и для таких отходов нужны дорогостоящие хранилища.

Я понимаю, к чему вы клоните. Считаю, что в рамках регионального хаба можно было бы договориться о создании единого хранилища для отходов переработки.

Но наше общественное мнение…

Наше общественное мнение не стоит демонизировать. В России живут умные, образованные люди, которым нужно говорить правду и объяснять всю схему до мельчайших подробностей.

Если вы выйдете на улицу и скажете: "Дорогие россияне, мы предлагаем захоранивать в российской земле ОЯТ от украинских АЭС", то вас сомнут. И правильно сделают. Пока у нас нет быстрых реакторов, возврат зарубежных ОЯТ - это потенциальный риск долгосрочного хранения чужих отходов.

Но если нам удастся запустить переработку и рецикл плутония в быстрых реакторах, то оставшиеся после переработки продукты деления можно будет надёжно изолировать в геологических формациях. Людям станет легче объяснять, что возвращаемое ОЯТ, по сути, наше бывшее топливо, из которого мы извлекаем ценное сырьё для повторного использования, и большинство нас поймёт.

В Швеции общественное мнение разбирается между собой - они спорят за право построить у себя могильник. Почему? Потому что им объяснили и доказали, что это безопасно и выгодно. Так и у нас - мы можем доказать, что создание регионального хаба безопасно и выгодно для России.

И в завершение, одним предложением. В выгодах той же Украины мы разобрались, а нам, России, зачем нужен региональный хаб?

Не одним предложением, а двумя. Дать импульс программе по коммерциализации быстрых реакторов и ЗЯТЦ в России. Показать миру конкретный пример возможного взаимовыгодного международного сотрудничества в развитии атомной энергетики с одновременным решением накопленных проблем ОЯТ и ВАО - заметьте в рамках существующего режима нераспространения.

И тогда можно будет сказать, что десять лет напряжённой работы в программе ИНПРО, созданной по инициативе нашей страны, не пропали зря.

Спасибо, Владимир Семёнович, за интересное интервью для электронного издания AtomInfo.Ru.

Интервью провели Игорь Балакин и Александр Уваров (AtomInfo.Ru).

Ключевые слова: ИНПРО, Быстрые натриевые реакторы, ОЯТ, Интервью, Владимир Каграманян

---

Другие новости:

Гелий лёгкий и недоступный

В Соединённых Штатах кончаются запасы гелия-3.

CEZ сдвинул на пять лет официальный срок завершения строительства блоков №№3-4 АЭС Темелин

Новые условия отводят на строительство 12 лет.

Westinghouse представил проект реактора Westinghouse SMR мощностью 200 МВт(эл.)

"Westinghouse SMR" - интегральный модульный реактор, в котором всё основное оборудование первого контура находится внутри корпуса.

---

---

---

---

Поиск по сайту: