Сегодня Соединённые Штаты - главный критик ядерных амбиций Ирана. Но так было далеко не всегда. В 70-ые годы XX века, когда в Иране у власти находился дружественный американцам шахский режим, Вашингтон активно сотрудничал с Тегераном в атомной области, и его почти не смущали даже прямые признания шаха о желании обладать ядерным оружием.

Интервью, которое было

Одним из первых тревожных звонков, заставивших задуматься об истинных намерениях иранских властей, стало интервью шаха Ирана французской газете "Les Information", вышедшее в печать 23 июня 1974 года. Прошло немногим более месяца с момента проведения в Индии "мирных ядерных взрывов", и тема расползания ядерного оружия в Азии была на слуху.

Французские журналисты задали шаху прямой вопрос - станет ли Иран обладателем атомной бомбы? "Определённо, и скорее, чем вы думаете. Но, в противоположность Индии, мы должны сначала думать о нашем народе и только потом о технологиях. Вы увидите результат", - ответил иранский "Царь царей".

Но спустя всего лишь день, иранцы продемонстрировали на практике свою выучку в деле постановки дымовых дипломатических завес. "Эта информация (о том, что шах намерен создать в Иране ядерное оружие) полностью вымышлена и не имеет под собой никаких оснований… Шах никогда не делал заявлений, которые могли бы быть интерпретированы в подобном смысле", - подчеркнуло иранское посольство в Париже в официальном коммюнике.

Дипломатические представительства в Тегеране в эти дни в буквальном смысле слова стояли на ушах. Шахский министр информации и туризма Голямреза Кианпур, исполнявший функции пресс-секретаря правительства, разъяснял всем желающим, что его повелитель сказал в интервью французам не совсем не то, что было напечатано. Иран и не помышляет о бомбе - на данный момент. Но если его соседи по региону продолжат гонку ядерных вооружений, то политика имперского Тегерана может внезапно измениться.

Таинственными на поверку оказались и обстоятельства, при которых шах давал интервью. Государственное иранское информационное агентство PARS настаивало, что Пехлеви встретился с журналистами в Париже. Простой расчёт показывал, что этого не могло быть в действительности - интервью вышло в свет 23 июня, а шахиншах прилетел во французскую столицу только на следующий день.

Ничего страшного не случилось, и политика Ирана в сфере нераспространения остаётся неизменной. Иран был и будет подписантом ДНЯО, и он всего лишь озабочен стремлением Индии к обладанию ядерным оружием, успокаивали Вашингтон американские дипломаты в Тегеране. А это значит, что переговоры о ядерном сотрудничестве двух стран можно и нужно продолжать.

Резюме от Дика

Если бы заключение американского посольства оказалось бы иным, то больше всех могла бы расстроиться госпожа Дикси Ли Рей. Активная сторонница мирного атома и единственная женщина, стоявшая за всю историю во главе комиссии по атомной энергии (AEC) США, только что вернулась из официального визита в Тегеран. Она привезла хорошие новости для атомных компаний - шах очень хочет строить АЭС и приобретать для них обогащённый уран.

"AEC готова приступить в координации с госдепартаментом США к переговорам по тексту соглашения о сотрудничестве (с Ираном)… Мы будем также готовы заключить контракты на обогащение урана до 30 июня для обеспечения топливом энергетических реакторов, которые войдут в строй (в Иране) до 1982 года", - говорится в официальном документе атомной комиссии Соединённых Штатов, датированном 17 июня 1974 года, то есть, менее чем за неделю до скандального шахского интервью.

Аналитики госдепартамента полагали, что медлить не стоит: "Мы должны как можно быстрее дать добро AEC на заключение соглашения по поставкам топлива… но это соглашение должно обусловлено заключением более широкого двухстороннего соглашения о сотрудничестве, как это было сделано в случае Египта и Израиля".

Иран - стабильная страна, и американцы могли бы не настаивать на введении особого режима контроля за поставками в неё ядерных материалов и технологий, считали госдеповские эксперты. Шах, без сомнения, оценил бы такой жест. Но стабильность политической ситуации в Иране зависит от того, как долго будет оставаться у власти шахский режим. Если он падёт, то 10-20 энергетических реакторов вместе с их топливом и ОЯТ могут попасть в руки террористов.

А вот сотрудник министерства обороны США по имени Дик, готовивший заключение по иранскому ядерному вопросу для своего шефа, был по-военному краток: "Если Иран будет стремиться к ядерному оружию, то нужно отметить, что годовое производство плутония от 20 ГВт иранских АЭС будет эквивалентно 600-700 боеголовкам. Из этой планируемой мощности (атомного парка Ирана) Франция поставит 5 ГВт".

Плутоний преткновения

Коммерческие переговоры, меморандумы и контракты следовали один за другим. "В рамках предложенной атомной программы, шах (Ирана) уже обнародовал свои планы по покупке восьми атомных блоков в США и пяти во Франции. В этом месяце Иран подписал меморандумы о намерениях с германской и французской фирмами, в общей сложности, на четыре атомных блока. Кроме этого, по нашему побуждению, корпорация "Bechtel" предложила шаху сделать инвестиции (порядка 300 миллионов долларов) в частный завод по обогащению урана, который будет строиться в Соединённых Штатах", - констатируется в докладе госдепартамента от 6 декабря 1974 года.

Запретить шахскому Ирану приобретать за границей реакторы и уран нет оснований, считали дипломаты. Но у сотрудничества с этой страной должны быть установлены пределы, а Вашингтон, как бы этому не противился Тегеран, должен сохранить за собой право вето на отдельные операции с поставляемыми в Иран ядерными материалами - например, на переработку ОЯТ иранских АЭС.

Весной 1975 года все заинтересованные министерства и ведомства готовились к визиту шаха в американскую столицу. Атомная тема занимала в программе переговоров самое почётное место. Рабочая группа в Вашингтоне, отвечавшая за атомное соглашение, предсказывала, что оно принесёт американской атомной промышленности контракты на сумму 6,4 миллиарда долларов, не считая 1 миллиарда, который иранцы намеревались вложить в американский разделительный завод.

Ключевое разногласие было связано с плутонием. Американцы предложили шаху "промежуточный" вариант - любые операции с плутонием, нарабатываемым из урана американского происхождения, должны осуществляться только с согласия США. Это означало введение дополнительных ограничений, выходящих за рамки стандартного соглашения о гарантиях с МАГАТЭ. Но, в отличие от случаев Египта и Израиля, американцы не собирались возражать в принципе против переработки ОЯТ на иранской территории.

Шахское правительство введение любого контроля сверх обязательств по ДНЯО не устраивало. "Он (Иран), как и другие, задумывается над созданием собственных мощностей полного топливного цикла (включая обогащение) и полагает, что как участник ДНЯО он не может быть лишён такой возможности", - резюмировала рабочая группа иранскую позицию.

Точку с американской стороны в споре о плутонии поставил 22 апреля 1975 года госсекретарь Генри Киссинджер. Указания по плутонию и по другим вопросам, переданные американским переговорщикам, выглядели так:

• США согласны с тем, чтобы Иран мог самостоятельно производить из американских ядерных материалов топливо для своих реакторов и для продажи в страны, имеющие соглашения о атомном сотрудничестве с американцами;
  
  
• США готовы поставлять в Иран ядерное топливо в количествах, необходимых для эксплуатации тех атомных блоков, которые будут построены американскими компаниями; при необходимости, топливо может поставляться и для реакторов, проданных в Иран третьими странами, однако такие поставки должны быть увязаны с иранскими инвестициями в строительство американского разделительного завода;
  
  
• США будут настаивать на своём праве одобрять любые операции по переработке иранцами ОЯТ американского происхождения; при этом, иранцы должны осознать, что наиболее перспективным вариантом станет создание многонационального завода по переработке ОЯТ с участием США.

Шах уступок Киссинджера в полной мере не оценил. В конце апреля на консультациях в Тегеране американцы узнали, что шах "не ожидает подписания (атомного) соглашения до или во время его визита (в Вашингтон), но хотел бы добиться устранения основных остающихся крупных разногласий".

Как уже говорилось, разногласие было, по сути дела, одно - вопрос о плутонии. Иранцы не стали возражать против перспективы создания многонационального перерабатывающего завода на иранской территории. Сам факт отсутствия возражений был, с точки зрения Тегерана, достаточным основанием для того, чтобы Вашингтон дал авансом своё согласие на переработку Ираном ОЯТ американского происхождения. Переговорщики из-за океана чуяли, что где-то здесь скрывается подвох, и твёрдо требовали гарантий.

Суверенные обиды

В 1975 году тональность каблограмм, уходивших из американского посольства в Тегеране, меняется по сравнению с тем, что было годом ранее. "Компоненты мотивации правительства Ирана по приобретению столь сложной и дорогостоящей технологии (как атомная энергетика) не полностью ясны", - заковыристо высказался сотрудник под псевдонимом "Miklos" в секретной каблограмме №5939 от 17 июля 1975 года.

Он же писал в Вашингтон следующее: "Организация по атомной энергии (AEOI) Ирана была очень активна в попытках обеспечить себе источники уран-содержащей руды, работы по разделению, и так далее. Они также заинтересованы иметь возможность… по созданию собственного завода по переработке ОЯТ. Их желание настолько сильно, что наша настойчивость в требовании переработки ОЯТ американского происхождения исключительно на многонациональном заводе кажется единственным препятствием для подписания двухстороннего соглашения о сотрудничестве в мирной атомной области".

Иранцы утверждали, что многонациональный завод не будет жизнеспособным. Основатель и первый президент AEOI Акбар Этемад недвусмысленно отверг право американцев на вето при переработке ОЯТ и весьма скептически отнёсся к многонациональному заводу. Шах вновь обратился к западной прессе - теперь к "Business Week" - и назвал американские условия атомной сделки "несовместимыми с суверенитетом Ирана". Посольство США в Тегеране заключило, что шах раздражён отсутствием прогресса на атомных переговорах, и это обстоятельство накладывает негативный отпечаток на все иные аспекты двухсторонних отношений.

Возможно, что иранцы искренне не понимали, почему американская сторона подозревает их в двойной игре. Штат AEOI был укомплектован своими для Запада людьми. Акбар Этемад получил дипломы о высшем образовании и докторской степени в Швейцарии и Франции и до возвращения в Иран проработал долгие годы в швейцарских атомных компаниях.

Мехди Сарам, отвечавший в AEOI за вопросы нераспространенческих гарантий, учился реакторному делу в Мичигане и получил лицензию на работу оператором от AEC. Реза Казане, строивший ядерный центр в Исфахане, учился в Калифорнии. Ядерный центр в Тегеране возглавлял ярый апологет всего американского Моджтаба Тахерзаде. И даже "шоумен" Али Сехават, директор исследовательского центра радиоактивных материалов, являлся выходцем из западной технологической культуры.

В 1976 году доктор Этемад отправился в Индию. Наряду с многочисленными похвалами в адрес индийских достижений и заявлениями о готовности к сотрудничеству, президент AEOI чётко и ясно дал понять, что Иран может быть заинтересован в мирных ядерных взрывах. Президент США Джералд Форд отдал распоряжение направить в Тегеран высокопоставленную делегацию и добиться прорыва в забуксовавших ирано-американских переговорах. Обласканные шахом, переговорщики вернулись в Вашингтон, чтобы обсудить с начальством возможные новые американские уступки.

Германская подножка

Контакты с Ираном зашли у американцев слишком далеко, и отступать им было некуда. Летом 1976 года на свет появился новый черновик двухстороннего соглашения, предлагающий многоступенчатую процедуру обращения с ОЯТ в качестве компромисса.

Опасаясь гнева своего надёжного союзника у южных границ СССР, американцы сняли в принципе большинство своих требований по переработке. Новая схема выглядела так. Сначала Соединённые Штаты должны были предлагать Ирану выкупить ОЯТ американского происхождения, рассчитавшись за него либо деньгами, либо свежим топливом.

Если Иран по тем или иным причинам не согласился бы с выкупом, то он получал бы право отправить ОЯТ в третью страну - естественно, с сохранением контроля за его мирным использованием. Если же и это не подошло бы Тегерану, то ОЯТ могло бы быть переработано в Иране, но иранская сторона должна была бы обеспечить максимально широкое участие стран-поставщиков топлива в управлении заводом.

Наконец, если бы создание многонационального завода не состоялось бы по причинам, не зависящим от Ирана, то за Тегераном сохранялось бы право перерабатывать ОЯТ на любых объектах, с чьим выбором согласились бы как Иран, так и США.

Сложная иерархическая структура принятия решения по ОЯТ смогла бы запутать любого критика и оставляла переговорщикам из обеих стран огромное поле для маневрирования. Но искусство американских дипломатов выстраивать схемы неожиданно оказалось невостребованным. Удар в спину своим коллегам по НАТО нанесла Германия, которая вознамерилась продать иранцам технологии переработки.

Воодушевлённые негласной поддержкой от Германии иранцы жёстко отклонили почти все американские компромиссные формулировки. Правительство Ирана стремится иметь на своей территории перерабатывающие заводы и отказывает США в праве вето на переработку. Американское участие в заводах приветствуется, но только в минимальном виде - все принципиальные решения будет принимать Иран.

Чтобы подсластить пилюлю, шах согласился сохранить в договоре опцию выкупа ОЯТ - на тот случай, если Иран всё-таки не сочтёт переработку целесообразной.

К делу вновь подключился Киссинджер. На личной встрече с шахом он назвал "чисто иранский" завод по переработке неприемлемым. Он предлагал варианты создания двухстороннего завода, переработки в третьей стране или, что было названо им наиболее предпочтительным, выкуп американцами своего ОЯТ. Позиция Соединённых Штатов вновь начала приобретать ясные очертания - Вашингтон намеревался от греха подальше забирать у Ирана всё отработавшее топливо, сохранив за последним лишь теоретическое право на переработку.

Парафированный конец

Республиканцы не успели довести соглашение с Ираном до конца. В 1977 году в Белый дом взошёл демократ Джимми Картер. Понимая, что теперь в США будут править бал нераспространенцы, иранская сторона немедленно пошла на попятную, сделав почти всё, чего от неё безуспешно добивались республиканские администрации.

В феврале 1977 года доктор Этемад публично отказался от планов по строительству иранского перерабатывающего завода, заявив, что теперь Тегеран согласен на двухсторонние или многонациональные заводы. Но было уже поздно. В том же месяце группа сотрудников посольства США в Тегеране и Окриджской национальной лаборатории побывала с ознакомительным визитом в ядерном центре ENTC (Исфахан), после чего передала в Вашингтон алармистский и полный подозрений отчёт.

Расположение ENTC между двумя горами подобно расположению военных Сандийских национальных лабораторий в США, отмечалось в отчёте (интересно, что выбор площадки для центра осуществляли… французы). В центре предполагаются к постройке необычайно большие здания, "теоретически пригодные" для получения оружейного плутония (как оказалось впоследствии, ничего, кроме китайского исследовательского реактора, в этих зданиях не поместилось). Личное впечатление специалистов из Окриджа, зафиксированное в отчёте, было таково - за центром в Исфахане нужно следить особенно внимательно (и в этом, кстати, они полностью ошиблись; следить, как оказалось, надо было не за Исфаханом).

С такими рекомендациями не возьмут и в тюрьму. Переговоры с Ираном были отложены до тех пор, пока Картер и его команда не определятся со своей политикой в области нераспространения.

Новые веяния дали о себе знать в мае 1977 года. Иран обратился к США с рутинной просьбой о выделении очередной партии топлива для исследовательского реактора TRR в Тегеране. Беда в том, что на топливо требовалось 20,2 кг урана оружейного качества. Вашингтон отложил запрос в долгий ящик, несмотря на имевшееся двухстороннее соглашение по снабжению реактора.

Из посольства в Тегеране срочно затребовали разъяснений. Штаты без проволочек снабжали оружейным ураном других своих союзников - Канаду, Нидерланды, Японию, Бельгию, ФРГ и так далее. Исключение Ирана из этого списка могло возбудить у шаха самые неприятные подозрения. Но, как оказалось, иранский запрос на уран был составлен с явным нарушением договора. Максимальный размер одной партии ВОУ не мог превышать 6 кг, но Тегеран в этот раз запросил сразу 20 кг.

В июле 1977 года верительные грамоты шаху вручил новый американский посол Уильям Салливен. Пахлави предлагает возобновить переговоры и выражает надежду, что в Иране появятся американские реакторы. "Я намеренно промолчал в ответ на комментарии шаха по атомным станциям", - говорится в докладе посла в Вашингтон. Молчание - золото. Дипломат предпочёл выдержать паузу и дождаться, пока иранцы "выложат все карты на стол", а американская бюрократия разберётся, наконец, что она теперь думает о сотрудничестве с Тегераном.

В декабре 1977 года Картер на встрече с шахом назвал Иран "островом стабильности". В мае 1978 года госдепартамент США переслал в Тегеран очередную редакцию двухстороннего атомного соглашения. Она мало чем отличалась от черновика 1976 года, рождённого Киссинджером. На этот раз Иран принял предложение почти безропотно. В начале лета 1978 года документ был парафирован, но так никогда и не подписан.

Шахский режим на всех парах шёл под откос, и это не могло не сказаться на атомной программе. Скрылся президент AEOI доктор Этемад, вдогонку которому полетели обвинения в управленческих ошибках. О новых реакторах, помимо четырёх, подписанных ранее с Германией и Францией, более не говорил никто, хотя остававшиеся в Иране сотрудники "Westinghouse" ещё получали обнадёживающие заверения в готовности иранцев сотрудничать с американскими атомщиками.

Через несколько месяцев после отставки Этемада в стране начнётся исламская революция. Это уже будет другой Иран, и другая история…

При написании статьи использовались рассекреченные официальные американские документы 70-ых годов. Наиболее полная их подборка, равно как и описание обстоятельств снятия грифов, представлена на сайте архива по национальной безопасности, американской неправительственной организации, созданной при университете имени Джорджа Вашингтона.

ИСТОЧНИК: Владимир Рычин, AtomInfo.Ru

ДАТА: 29.04.2010

Темы: ЯТЦ, Нераспространение, США, Иран, Владимир Рычин