Завершившаяся на днях учёная сессия МИФИ подарила Обнинску сразу два круглых стола. Об одном из них - по быстрым реакторам - электронное издание AtomInfo.Ru уже сообщало. Сегодня наш рассказ будет посвящён круглому столу по проблемам нераспространения, ведущим которого был академик Николай Пономарёв-Степной.

Ошибка президента

"Нераспространение? Да, это очень модная вещь", - сказал в кулуарах один из уважаемых в отрасли людей. Направлялся он при этом в сторону подальше от зала заседаний, где собрались участники нераспространенческого круглого стола.

Этот эпизод как нельзя лучше демонстрирует отношения, сложившиеся между атомщиками и нераспространенцами. И те, и другие нередко существуют сами по себе. Одни проектируют реакторы и создают топливные технологии, другие независимо от первых размышляют, как бы сделать атомную продукцию абсолютно защищённой от proliferation risks.

Суть проблемы нераспространения очень проста. Любое новое атомное строительство - особенно на экспорт - есть распространение ядерных технологий. И поэтому любой атомный проект обречён получать дозу критики от озабоченной общественности и заинтересованных политиков. Полностью избавиться от критики нельзя, но можно принять меры, чтобы свести её к приемлемому минимуму.

Радикальный способ - законодательно запретить развивать особо чувствительные технологии. Так поступили Соединённые Штаты при президенте Джимми Картере, закрывшие у себя коммерческую переработку ОЯТ и поставившие на грань допустимого уран-плутониевый топливный цикл.

Они же, американцы, стали наглядным примером, что при отказе от чего-либо опасного нужно уметь правильно оценивать и рассчитывать риски. Картер запрещал переработку ОЯТ, боясь угроз от распространения плутония. Более поздние расчёты показали - на самом деле, риски от технологий обогащения урана гораздо выше, чем от плутониевой ветви.

Почему ошибся Картер? Люди из его команды не могли поверить в создание коммерческих центрифужных технологий разделения изотопов урана и искренне считали, что основным методом обогащения на долгие годы останется газодиффузионный. Чем всё кончилось, известно. Центрифуги свободно пошли по миру и поспособствовали превращению в ядерную державу Пакистана.

Как бороться с угрозами распространения? На обнинском круглом столе вспоминали GNEP, хотя защитников у скоропостижно скончавшейся инициативы команды Буша-младшего было мало.

Идея о клубе избранных государств, крепко держащих в своих руках все чувствительные технологии, выглядит привлекательно. Особенно, если учесть, что Россия в такой клуб непременно войдёт. Но она разбивается при первой же встрече с реальностью.

Абсолютно любая страна, вплоть до государства Науру, имеет полное право обзавестись своими производствами по обогащению урана и переработке ОЯТ, а это и есть техническая готовность к созданию ядерного оружия. Запретить развивать технологии нельзя. Можно заставить военной силой, но всех желающих, как говорится, не перебомбить.

Государства с развитой атомной энергетикой могут добровольно пересмотреть структуру своего экспорта и исключить из него отдельные атомные компоненты и системы. То есть, торговать технологиями с умом. "Не дай Бог, мы продадим за рубеж пристанционный топливный цикл!" - характерная реплика одного из участников круглого стола, с которой многие присутствовавшие были согласны.

Можно двигаться по пути создания всё более и более совершенных средств слежения и обнаружения делящихся материалов. Можно завинчивать гайки международных инспекций. Можно вводить тотальный контроль и разрабатывать подробнейшие схемы и таблицы продвижения к созданию бомбы, позволяющие бить тревогу, если та или иная страна вдруг начнёт заполнять у себя клетки таблиц на практике.

Но силы и ресурсы государств и авторитетных международных организаций - таких, как МАГАТЭ - ограничены. Если слишком много их затрачивать на контроль за делящимися материалами, то можно пропустить другие, не менее реальные угрозы. Например, угрозы ядерного терроризма.

Грязная угроза

Круглый стол в Обнинске во многом походит на рабочие встречи в МАГАТЭ, когда идёт обмен идеями, а не корпоративными презентациями или отчётными докладами. Авторитеты спорят на них друг с другом, надеясь, что в столкновении концепций и подходов родится истина.

"Верите ли Вы, что группа из нескольких человек будет в состоянии собрать готовую к использованию атомную бомбу", - задали мы вопрос осведомлённому человеку, чьё служебное положение не позволяет ему раскрывать своего имени. "Нет, не верю. Прежде, чем они достигнут результата, они умрут", - спокойно ответил человек-в-теме.

В отличие от террористов, государство, поставившее перед собой задачу стать обладателем ядерного оружия, своей цели добьётся. И никакой контроль, даже самый строгий, этому не помешает. Но тогда есть ли смысл тратить силы мирового сообщества на создание системы тотального мониторинга, на отслеживание даже микроскопических количеств урана и плутония?

"Допустим, я украду один грамм плутония. И что я с ним могу сделать? А вот если бы у меня был бы грамм (вырезано самоцензурой) или, тем более, (вырезано самоцензурой), то тогда совершенно другое дело", - говорили на круглом столе. Но есть и хорошая новость - в отличие от урана или плутония, такие материалы намного проще обнаруживать.

Тема о террористах, вооружённых грязной бомбой, становится, к сожалению, актуальной. Противостоять этой угрозе намного сложнее, чем бороться с традиционным ядерным оружием. У государств должна существовать отлаженная система, включающая себя многие звенья - от предприятий и организаций, имеющих дело с радиоактивными материалами, до подразделений спецслужб, в чью задачу должны входить своевременные обнаружение и ликвидация групп злоумышленников.

Но противостоять угрозе грязной бомбы надо. И поэтому принципиально важно, чтобы атомная отрасль - вся отрасль, а не только энергетики! - оставляла бы за собой как можно меньше "радиоактивных наследий".

ИСТОЧНИК: AtomInfo.Ru

ДАТА: 03.02.2010

Темы: Нераспространение, Мнения