Евгений Сергеевич Матусевич, профессор кафедры ядерной физики в Обнинском государственном техническом университете атомной энергетики. На протяжении десяти лет связан с медицинской физикой, готовит специалистов для планирования терапевтических процедур в ядерной медицине.

Евгений Сергеевич, позвольте вопрос по поводу ядерной медицины. В 2005 году МАГАТЭ провело большой опрос в 18 странах и просило, в частности, назвать, какие применения респонденты видят у атомной энергии?

В России 32% назвало производство электричества и только 17% - медицину. Для сравнения, в Германии соответствующие цифры были 27% и 54%, в Канаде - 23% и 54%. В западных странах люди обращают внимание сначала на медицину, и только потом - на энергию. Как Вы думаете, почему в России такое странное отношение к ядерной медицине?

Наверное, это связано с тем, что сама ядерная медицина в России развита очень слабо. Для примера, у нас обеспеченность сложными системами и установками - томографы, магнитно-резонансные томографы, PET-томографы, гамма-камеры - на порядок ниже, чем в западных странах. Это первое обстоятельство.

Второе обстоятельство: если эффективность использования (календарное время работы) этой сложной техники на Западе составляет процентов восемьдесят, то у нас она составляет где-то десять процентов от того, что у нас есть.

А почему так?

Потому что у нас не хватает квалифицированных кадров и нет соответствующей инфраструктуры.

А что Вы подразумеваете под инфраструктурой?

Например, по мировым оценкам на эксплуатацию такой техники в год требуется тратить до 10% от её стоимости. У нас же принято закупать технику ("железо") - и не тратить деньги на обслуживание и на подготовку кадров.

Итог: техники мало, она обслуживается плохо, и население не знает о возможностях ядерной медицины.

Характерный пример: если в США практически не делают операций на щитовидной железе по поводу её гиперфункций, а заменяют их радионуклидной терапией, и таких процедур проходит более миллиона в год, то у нас этим занимается всего два центра. Потребности их не обеспечиваются и на 10 процентов, желающих больше, чем возможностей.

Несколько лучше обстоит ситуация с лучевой терапией…

Лучевая терапия - это Вы что имеете в виду?

Лучевая терапия - это облучение внешним источником, в основном, раковых больных. Сейчас используется продвинутая технология - электронные ускорители, и ещё более продвинутая - ускорители протонов и ионов углерода.

У нас, к сожалению, используют достаточно старые технологии в виде кобальтовых пушек.

Прямо как в Индии. У них точно такая же ситуация, и тоже используются кобальтовые пушки.

Да. Это технология отсталая. Есть ещё рентгеновские установки. Кроме этого, у нас плохо и с программным обеспечением, с планированием лечения. Поэтому и качество лечения низкое, поскольку дозы на окружающую ткань получаются большими, чем если бы они были хорошо спланированы.

Но есть довольно много новых подходов. Вообще, ядерная медицина переживает сейчас всплеск…

В России или в мире?

В мире, но сейчас и в России. Сейчас, всё-таки, деньги какие-то отпускаются. Но очень характерно - у нас по бюджету на здравоохранение идёт около 3% от ВВП, а в Америке 12% от ВВП, причём от их ВВП! В Европе - от 8% до 13%.

Это хорошо коррелирует с теми цифрами, что мы называли в первом вопросе…

Да-да-да! Но, всё-таки, сейчас у нас начались закупки. Я знаю, что в некоторых случаях закладываются деньги на обслуживание техники и на подготовку кадров.

Ещё одно обстоятельство. Даже та аппаратура, которая у нас есть, требует около 2 тысяч медицинских физиков. А в России их всего порядка 200. Причём, те, кого у нас называют медицинским физиком, это ещё не совсем медицинские физики - по крайней мере, в большинстве случаев.

Медицинских физиков готовят специально, в каком-то из институтов?

На Западе процедура подготовки медицинских физиков такая: четыре года базового университетского образования, два года биологического образования и два года стажировки при квалифицированном медицинском физике в центре, где производится не менее 600 процедур лечения с помощью лучевой терапии в год. Причём, в отличие от нас, когда профессор может брать десяток человек в ординатуру, там на каждого руководителя приходится один-два стажёра.

А у нас как это выглядит?

А у нас половина отправляется в ординатуру, где на одного профессора приходится по десять человек. Объём стажировки - полгода, три месяца, не более. Очень мало времени будущие медицинские физики проводят в ординатуре.

Но зато квалифицированный медицинский физик в Штатах получает по 600 тысяч долларов в год. Это в Америке одна из самых оплачиваемых профессий, может быть, даже впереди юристов. Там относятся к своему здоровью очень внимательно.

Тогда такой вопрос. По поводу атомной энергетики сейчас принята федеральная целевая программа. Есть ли какой-то её аналог для медицинской физики?

Ситуация сейчас очень плохая. Были энтузиасты. По сути, сам Минатом был энтузиастом и организовывал производство аппаратуры, тех же томографов, на своих предприятиях. Поскольку денег у клиник нет, и денег у федерального бюджета через медицину не было, то все эти работы постепенно затухали. Такие центры, как ГНЦ РФ ВНИИЭФ (Саров), себе могли позволить какую-нибудь аппаратуру разрабатывать.

Сейчас в медицине резко растет число центров, в которых производится позитронно-эмиссионная томография. Идея такая - бета-плюс активный радионуклид доставляется в опухоль, происходит аннигиляция и вылетают два гамма-кванта строго под углом 180°. Разветвлённая система детекторов точно определяет место распада. Поскольку пробег бета-частиц мал, то там, где она родилась, там она и исчезнет.

Но все эти бета-излучатели, которые в PET-томографии используются, имеют период полураспада максимум 100 минут, а то 15-20 минут. То есть, они должны производиться на месте потребления на ускорителе - чаще малогабаритном циклотроне. После этого, необходимо за короткое время произвести выделение ненужного радионуклида, создать радиофармпрепарат, внести его в опухоль. Такие PET-центры обходятся в десяток миллионов долларов, не меньше.

Тяжело также с протонными технологиями. Когда-то процентов 30 от всех пролеченных протонными пучками в мире приходилось на Россию. Это делали те же самые энтузиасты-ускорительщики. Сейчас это число сократилось до 10-15%.

У нас облучение происходило там, где есть ускорители: Дубна, Серпухов, Гатчина. А ведь на самом деле, вклад по стоимости современного ускорителя в общую стоимость всей медицинской клиники очень мал. Если вы закладываете некие деньги на ядерную медицину, то вам потребуется чуть ли не 80% из них потратить на создание клиники. Тогда уже проще строить ускорители при существующих клиниках. Так поступают сейчас, например, губернатор Московской области Громов и мэр Москвы Лужков. Они выделили крупные суммы для строительства современных ускорительных комплексов при медицинских центрах.

Скажите, а у реакторного направления в медицинской физике есть перспективы?

Реакторное направление - это достаточно узкое направление, хотя и многообещающее. Речь идёт об использовании реакторных пучков для нейтрон-захватной терапии.

Что это даёт? При облучении гамма-квантами и нейтронами в обычных ситуациях, поглощённая доза падает по глубине. Опухоль, чаще всего, находится в глубине организма, а облучается-то поверхность! Но если вы сможете каким-то способом доставить в опухоль бор или гадолиний - элементы с большим сечением захвата тепловых нейтронов - а потом станете облучать эпитепловыми нейтронами, то ситуация изменится. Пока нейтроны будут замедляться в тканях, их захватов не будет. Но через 4-5 см они превратятся в тепловые, и тогда произойдёт их захват в опухоли.

В этом случае, так называемый "терапевтический эффект", то есть, отношение дозы в опухоли к дозе в ткани, станет максимальным.

А это делается в России сейчас, или это только в планах?

Этим занимаются сегодня на нескольких десятков реакторов…

В России несколько десятков?

Нет, в мире. Это исследовательские реакторы, которые приспосабливаются к подобным методикам. В мире прошло, если не ошибаюсь, 12 конференций по нейтрон-захватной терапии.

Но это всё в мире. А вот именно в России что делается?

В России лечили больных на реакторах только в Обнинске. На реакторе БР-10 прошло около 300 больных.

Но БР-10 теперь закрыт?

Да, закрыт. Создан проект медицинского блока на другом исследовательском реакторе. Проект есть, но для его реализации нужно около миллиона евро.

Такой вопрос сразу возникает. Исследовательские реакторы стареют со временем, как мы видим, закрываются…

В этом смысле, группа специалистов центра "Моделирующие системы" в Обнинске разработала проект специального реактора для медицинского облучения. Почему эта ниша не занята, и почему реактор такого типа может быть востребован? Простота, дешевизна, возможность установить в клинике и, самое главное, безопасность.

Чем обусловлена безопасность? Удалось создать такой реактор, что требуемые характеристики пучка достигаются при мощности 10 кВт. Режим работы старт-стопный. Посадили пациента, вывели на мощность за 3 минуты, облучили в течение 15 минут и выключили аппарат. Средняя мощность получается очень маленькой, меньше 0,5 кВт. Следовательно, осколков деления очень мало. При любой аварии, даже подрыве, ничего страшного не происходит, потому что в реакторе ничего не накопилось.

Как Вы думаете, нужна ли России программа по созданию новых исследовательских реакторов, наподобие той, что существует для энергетических реакторов? Ведь сейчас все говорят только об энергоблоках…

Нужна. Но нужно понимать, с какими проблемами мы можем столкнуться.

Например, если мы вернёмся к специализированному медицинскому реактору, о котором я уже говорил, то он выигрывает по всем параметрам соревнование с ускорительной техникой, кроме одного - самого слова "реактор".

Нужна очень большая работа с общественностью, чтобы она не возражала против появления реакторов в клиниках. Сегодня, к сожалению, все боятся слова "реактор".

ИСТОЧНИК: AtomInfo.Ru

Темы: Ядерная медицина