На вопросы электронного периодического издания AtomInfo.Ru отвечает директор Обнинского филиала НИФХИ им. Карпова Олег Юрьевич КОЧНОВ.

Олег Кочнов. Возраст - 40 лет. Окончил ОИАТЭ (филиал МИФИ). С 1993 года работает в НИФХИ. Прошёл все должности от оператора реактора ВВР-ц до гл. инженера. В 2006 году защитил кандидатскую диссертацию. С декабря 2009 года - директор филиала. Женат, воспитывает двоих детей.

Теперь в "Росатоме"

Олег Юрьевич, институт имени Карпова сменил свою принадлежность и входит теперь в структуру ГК "Росатом". Как это повлияет на повседневную жизнь института?

В сентябре прошлого года по указу президента наш институт был передан госкорпорации "Росатом". У нас произошли кадровые перестановки и подверглись коррекции приоритеты. Мы хотим расширить рамки нашей деятельности и готовы решать для "Росатома" научные и научно-производственные проблемы. Все предпосылки для этого у нас есть.

Карповский институт жизнь покидала здорово. Кому вы только не принадлежали за вашу историю… Давайте вспомним, как создавался институт и какие задачи перед ним ставились.

Если мы говорим об обнинской площадке, то она была создана для проведения исследований в области химии и радиохимии с использованием ядерного реактора, ускорителей и гамма-установок. В нашу задачу входила разработка технологий, которые потом могли бы быть доведены до больших промышленных заводов.

Примеры таких технологий можете назвать?

Мы занимались самыми разными вещами. Например, модификация древесины. Воздействуя на неё излучением, мы добивались от неё высокой прочности. Много сил уделялось стерилизации продукции сельскохозяйственного назначения. Активно изучалось направление создания пластмассовых изделий с улучшенными свойствами, проявлявшимися после облучения на гамма-установках - такими, как память формы. Были и другие интересные разработки.

В перестроечные годы финансирование многих направлений прекратилось. Министерство химической промышленности распалось, и мы после долгой смены ведомств оказались в "Роснауке", а оттуда пришли в ГК "Росатом".

Если вернуться к советским временам, были ли у ваших разработок внедрения?

Часть наших научных достижений была доведена до промышленности. Могу назвать всем известные коврики из вспененного полиэтилена. Вторая наша гордость - ядерно-легированный кремний, использующийся в силовой электронике и радиоэлектронной промышленности.

Если не ограничиваться только Обнинском, а брать институт в целом, то у нас были изобретены, испытывались и модифицировались фильтры Петрянова. Вот те наши внедрения, о которых без преувеличения знает вся Россия.

В настоящий момент потребности сменились. Мы пытались найти и занять свою нишу на рынке, поскольку бюджетного финансирования у нас не было, и мы должны были решать свои финансовые проблемы самостоятельно.

Не осталось потребителей на кремний?

Потребности в нём имеются, но, к сожалению, только у зарубежных производителей, поскольку радиоэлектронная промышленность России сейчас находится в рестартинговом состоянии. Те объёмы кремния, которые мы сейчас производим - а это действительно качественный продукт! - поставляются за рубеж.

Другое дело, что при просчёте рентабельности производства кремния мы понимаем, что опытно-промышленные выпуски не смогут обеспечить нашим установкам нормальную жизнь. Нужно строить нормальные крупномасштабные промышленные объекты, у которых себестоимость производства будет низкой, а прибыль - высокой.

Я сказал уже, что институт основывался как создатель технологий, а не завод. Что это означает в переводе на обыденные понятия? Обнинская площадка изначально была энергоёмкая и материалоёмкая, её делали в 50-60-ые годы, то есть, в те времена, когда не считались деньги.

Поэтому кремний мы хотя и выпускаем, но это не основной сектор продукции. Наши основные направления, у которых есть хорошие перспективы в современных условиях - производство радионуклидов технического и медицинского назначения, а также выпуск полимерных изделий, включая вспененный полиэтилен, труб низкого давления, электротехнических пластиковых изделий и, конечно, научные разработки.

То есть, это продукция, которая выпускается на реакторе?

Лучше сказать так - это продукция, которая может быть получена с использованием как реактора, так и ускорителей и мощных гамма-источников на основе кобальта-60.

Карповский молибден

Естественный вопрос по поводу радионуклидов. Что именно вы производите?

Спектр реакторных нуклидов понятен всем специалистам. Для нашего реактора ВВР-ц он ограничен. В основном это молибден-99, йод-131 и некоторые другие изотопы.

Сейчас в мире много говорят о кризисе с поставками молибдена. Хочу отметить, что мы выпускаем этот изотоп, начиная с 80-ых годов, прошли длинную историю и в настоящий момент являемся монополистом, основным производителем молибдена в Российской Федерации.

Кто потребитель карповского молибдена?

Вы не забыли, что в чистом виде его не потребляют? Молибден-99 - это сырьё для зарядки генераторов технеция, медицинского изделия, поставляющегося в клиники для диагностики онкозаболеваний.

Получаемый на нашем реакторе молибден используется для нужд системы здравоохранения Российской Федерации. Что касается иностранных потребителей, то это отдельная история. Потребности в молибдене-99 за рубежом больше, чем у нас. Мы давно понимали, что нужно развиваться в этом направлении, проделали большую работу и стараемся сейчас увеличить наши возможности по выпуску изотопов с тем, чтобы выходить на экспорт.

По поводу потребителей встречаются разные точки зрения. С одной стороны, врачи говорят "давайте, давайте нам больше генераторов технеция". С другой стороны, можно слышать ответы от производителей - мы-то готовы увеличить выпуск, но в России нет по объективным причинам потребителей, готовых воспринять эти дополнительные объёмы. Какова же ситуация на самом деле?

Я думаю, что имеет смысл разделять разные обстоятельства. С точки зрения клиник - особенно коммерческих! - радионуклидная диагностика является очень прибыльным бизнесом. Несомненно, врачи хотели бы увеличить его объёмы, что было бы выгодно докторам и полезно пациентам.

Но всё упирается в средства измерения. В России ограничено количество гамма-камер, с помощью которых производится визуализация предполагаемой опухоли. В соответствии с программой здоровья, предполагается строительство онкоцентров и оснащение их необходимым оборудованием, в том числе, гамма-камерами. Задача эта государственная, так как оборудование дорогостоящее.

Мы надеемся, что в ближайшее время (3-5 лет) количество онкоцентров будет увеличено. И тогда можно будет говорить о возрастании спроса в Российской Федерации. Сейчас отечественный рынок ограничен, мы его понимаем, и он пока не растёт. Поэтому все наши усилия сейчас направлены на совершенствование качества продукции, а также на поиски возможностей поставок радионуклидов зарубежным заказчикам.

О готовности производить молибден заявляли и другие росатомовские предприятия, в том числе, НИИАР. Не произойдёт ли так, что будет выпущено слишком много молибдена, и российская медицина будет не в состоянии воспринять его объёмы?

Действительно, Димитровград заявил о разработке технологии по выпуску молибдена. Институт очень мощный, обладает большим реакторным парком. Конечно, ему по силам справиться с этой задачей. Другой вопрос, что сроки реализации не маленькие, поскольку это довольно сложное и новое для НИИАР производство.

Теперь о целесообразности появления в России второго поставщика молибдена. Мы будем только "за", потому что нам обязательно необходим дублёр.

А сейчас у вас дублёр есть?

Нет. После того, как в ФЭИ был остановлен последний реактор, игравший роль нашего дублёра, мы лишились отечественных резервных поставщиков. И теперь на период ремонтов ВВР-ц приходится закупать молибден за границей. Поэтому мы только приветствуем планы НИИАР.

То есть конкуренции между Обнинском и Димитровградом не будет? А наоборот, будет взаимопомощь?

Мы на это надеемся.

А вы можете сами увеличить объёмы выпуска молибдена-99 на реакторе ВВР-ц? И если нет, то что вас сдерживает?

Мы готовы к увеличению и работаем над этим. Выполнен определённый комплекс мероприятий, основные задачи решены. Вопрос о поставках дополнительных объёмов молибдена будет актуален уже в этом году.

Но я бы хотел остановиться на следующем. Миру требуется очень большое количество молибдена. Поэтому увеличение наших возможностей в несколько раз не покроет образовавшийся в мире дефицит. Чтобы компенсировать дефицит, от нас потребовалось бы расширить производство на порядки, может быть, в 1000 раз. Конечно, этого сейчас у нас не получится.

Мы говорим о том, что нужно максимально использовать наши потенциальные возможности и занять свою нишу, в том числе и в зарубежных поставках молибдена.

Всё-таки, что вам для этого потребуется сделать в техническом плане?

Для начальных поставок уже многое сделано. Установлено дополнительное облучательское устройство, разработана новая система улавливания газообразных продуктов деления, совершенствуется технологический процесс, заменена часть оборудования и т.д. Сложность заключается в логистике, таможенных оформлениях и так далее. Более нас ничего не сдерживает в данный момент.

То есть, завтра вы можете загрузить в два раза больше мишеней и получить в два раза больше молибдена, но вам некуда его будет вывезти?

Можно так сказать. И в решении этой проблемы большую помощь нам может оказать "Росатом", с его возможностями, с его контейнерным парком, с его профессионалами и специалистами в области логистики. Такое предприятие в госкорпорации есть, это ОАО "В/О Изотоп". С его опытом работы на рынке поставок радионуклидной продукции мы справимся с поставленной задачей.

Единственный в Обнинске

Мы несколько раз упоминали ваш реактор ВВР-ц. Это исследовательский реактор, и, к сожалению, уже не молодой реактор. Как показывает мировой опыт, пора начинать думать о возможных проблемах при его эксплуатации, а то и о полной замене. Есть ли у вас планы в этом направлении?

Вопрос по адресу. Начнём с того, что реактор ВВР-ц в филиале НИФХИ им. Карпова был единственным реактором своего класса, включённым в программу реконструкции, которая была принята в СССР. Реконструкция началась в 1985 году. Другое дело, что пик программы пришёлся на перестроечные времена, и финансирование прекратилось в 90-ые годы.

Что планировалось сделать в ходе реконструкции?

Реконструкция реактора вмещала в себя замену основной изношенной части оборудования, в том числе, корпус реактора и первый контур. Обновленная установка должна была быть переориентирована на производство кремния больших диаметров, что являлось для того времени актуальной задачей.

После затишья, финансирование восстановилось в 2005 году. Работы ведутся. Мы заказываем корпус реактора и другое оборудование. В наших планах - сделать из ВВР-ц более мощный, экономичный и специализированный реактор, "заточенный" под производство радионуклидной продукции.

За рубежом обсуждается тема продления сроков службы реакторов до 60, 80 или 100 лет. В порядке полушутки, заводятся разговоры о вечных АЭС. То есть, постепенно заменяется оборудование, но блок остаётся в строю вечно. Действительно, может пойти таким путем? Превратить ВВР-ц в вечный аппарат? Замена корпуса это вещь, которую энергетики делать пока не могут, а для вас это естественная операция. Что ещё вас может сдерживать?

По сути дела, не сменяемо только само здание, где расположен реактор ВВР-ц. Поэтому только ремонт самого здания или его изношенность могут стать причиной прекращения работы.

Наш реактор был пущен в 1964 году, то есть в этом году ему исполнится 46 лет. Начиная с рубежа 30 лет эксплуатации, в соответствии с процедурами и нормами мы регулярно продляем срок службы. Проводятся экспертизы всего оборудования, после чего выдаётся разрешение на продление эксплуатации.

По состоянию на сейчас, мы имеем право работать до 2014 года. К этому времени мы планируем, что реактор будет заменён на новый, и тогда можно смело приплюсовывать ещё 50 лет.

Фактически, у вас будет новый корпус, новое основное оборудование…

Будет новый корпус, будет новый первый контур, будут новое теплообменное оборудование, запорно-регулирующая арматура, а также системы, важные для безопасности (СУЗ, КИПиА, радиационный контроль и др.). Будет построен новый комплекс по кондиционированию и временному хранению твёрдых радиоактивных отходов и так далее.

То есть, из старого у вас останется только бетон?

Именно так. Бетонная шахта и само здание.

Попробуем развить эту тему дальше. С одной стороны, очень часто приходится сталкиваться с пренебрежением к старым проектам, технологиям 50-летней давности. Но мы только что выяснили, что у вас через несколько лет получится по сути дела новый аппарат. Сможет ли он выйти на рентабельность?

Сначала отвечу про старые проекты. Действительно, у них и технологии были не столь совершенны, как сейчас, материалы другие, иные подходы к проектированию защиты и так далее. Но надо отметить, что оборудование было выбрано надёжное, что показал успешный опыт эксплуатации ВВР-ц.

Более того, мы регулярно в своей практике, берясь за решение какой-либо новой задачи по облучению, обнаруживаем в своём реакторе возможности, которые ни разу не были использованы, но были предусмотрены нашими предшественниками 50 лет назад. Поэтому я категорически возражаю, когда наш аппарат называют "старым и негодным".

Другое дело, что новый реактор по ряду позиций и по своей специализации мы постараемся сделать больше экономичным. Конечно, основная задача - добиться его самоокупаемости. Насколько это сложно? В мире создать окупаемые исследовательские реакторы пока не удалось, то есть, все они работают при государственной поддержке.

Но именно у нашего ВВР-ц есть уникальный шанс, так как мы производим и собираемся производить дефицитную и социально значимую продукцию медицинского назначения. Мы надеемся, что нам удастся стать первопроходцами в плане самоокупаемости и приложим все силы для этого.

ВВР-ц - единственный в Обнинске реактор с ненулевой мощностью. Можете ли вы что-то делать для города? Так, реакторы ФЭИ сотрудничали с ИМР при лечении больных или использовались для отопления старого Обнинска.

Реактор ВВР-ц даже после реконструкции не будет способен отапливать город. Но наша кооперация с ИМР остаётся. В настоящий момент мы поставляем в ИМР радиоизотопы и медицинские изделия.

Мы активизируем также усилия по развитию проекта по нейтрон-захватной терапии на ВВР-ц. По нему есть проектная документация и даже закуплена часть оборудования. В новом реакторе такая возможность сохранится. В правительство России подан пакет предложений, он проходит стадию согласования, и мы надеемся реализовать первый этап проекта в этом или следующем году.

Чувствуете ли вы поддержку со стороны "Росатома"? Вопрос очень важный, потому что кооперация с медициной относится к разряду межведомственного сотрудничества.

Да, поддержка есть, поскольку "Росатом" увидел перспективу реактора и площадки в целом. ВВР-ц расположен относительно недалеко от Москвы, но в то же время и не близко. Реактор находится в стороне от крупных населённых пунктов, но при этом не удалён от киевской трассы.

Раньше наша ведомственная принадлежность к "Роснауке" затрудняла нам получение заказов, теперь препятствия сняты. Обязательно следует отметить, что переход в атомную госкорпорацию упростит нам вопросы приобретения свежего и вывозки отработавшего топлива. Короче говоря, работать в новых условиях нам будет проще.

По медицине вопрос. Какое предложение рассматривается по нейтрон-захватной терапии на ВВР-ц?

По проекту, один из горизонтальных пучков в реакторе будет закрываться специально сконструированным шибером или передвижной пробкой, позволяющей отколлимировать пучок нейтронов, отфильтровать его до нужных энергий и вывести его в бокс. В боксе будет установлено кресло с тремя степенями свободы, куда будут помещать пациента. Пучок будет способен лечить кожную опухоль, а также опухоли с невеликим залеганием.

Разумеется, делаться всё это будет в кооперации с врачами. На территории "Карповки" будет создана медицинская лаборатория со всем необходимым оборудованием. Все операции, подготовка пациента, постоперационный период будут проводиться врачами.

А вопрос доступа пациентов на площадку? На эту тему вы же думали?

Существуют различные варианты. Я не готов их раскрывать прямо сейчас. Назову только один из возможных способов - особо тяжёлых пациентов можно было бы привозить бы с помощью воздушного транспорта.

Не секрет, что ВВР-ц работает на топливе с обогащением свыше 20%. Как вы считаете, есть ли необходимость понижать обогащение? И если да, то будете ли вы участвовать в этих проектах?

Такие обращения по снижению обогащения к нам поступали, в основном, от зарубежных организаций. Пока мы готовы только оценить необходимость и эффективность перехода на низкообогащённое топливо.

О топливе для энергетических реакторов известно многое, постоянно появляются сообщения о выпуске топлива очередного поколения для АЭС. Развивается ли топливная база для исследовательских реакторов? Есть ли у вас надежда на новые топливные элементы?

Надежда есть. Мы ведём переговоры с разработчиками топлива по поводу модернизации наших кассет с учётом современного опыта и развития производства. Раскрывать эту тему более подробно пока преждевременно.

Топливу, которое заложено в проекте ВВР-ц, около 50 лет. Конечно, за это время прогресс и технология изготовления сборок существенно продвинулись. Появились материалы с улучшенными характеристиками, включая и самые главные - энергонапряжённость, площадь поверхности теплоотдачи и другие.

В России есть примеры, когда исследовательские ректоры перешли на модернизированные сборки. Это реакторы в Гатчине и Заречном. Они перешли на современное топливо с тем же обогащением и смогли в итоге поднять свои нейтронно-физические характеристики, в том числе, мощность. Мы планируем двигаться в том же направлении.

Возможности площадки

Сейчас заговорили о том, что парк исследовательских реакторов в России пора обновлять. Есть ли у Карповского института возможности и потребности в создании новых реакторов, помимо модернизации ВВР-ц? Сможете ли вы разместить ещё один реактор?

Прежде всего, есть огромная потребность в реакторе-дублёре, о которой я уже упоминал. Если мы сможем удачно выйти на международный рынок, то придётся резко увеличивать объёмы производства радионуклидов, и для этого также потребуются дополнительные реакторы.

Конечно, мы не можем ставить в государственном масштабе задачу строительства новых исследовательских реакторов, поскольку класс реакторов на тепловых нейтронах и с потоком до 14-ой степени решил большинство проблем, для которых он проектировался. Поэтому будущее за реакторами следующего класса - либо быстрыми реакторами, либо реакторами с существенно увеличенным потоком нейтронов.

Но это наука. А если вспомнить о технологии? Известно, что канадцы пытались сконструировать два реактора исключительно для наработки изотопов, правда, положительного результата не добились. Есть ли хорошие проекты наработчиков изотопов в России, которые можно было бы попробовать на Карповке?

Мы предлагаем один вариант, и он обсуждается. Я имею в виду растворные реакторы, опыт эксплуатации которых имеется в курчатовском институте. Но сразу скажу, что развитие в этом направлении полностью относится к прерогативе "Росатома". А нам, конечно, было бы очень интересно попробовать растворную технологию.

Хорошо, оставим решение за "Росатомом". Но если оно окажется положительным, будете ли вы в состоянии разместить у себя растворные реакторы? Позволяет ли это сделать ваша площадка?

У нас есть возможность установки растворного реактора даже в существующем здании, поскольку есть соответствующие всем нормам и современным требованиям площади, помещения, которые остались от критических стендов.

Не забывайте, что мощность растворного реактора небольшая. Реально она может быть меньше, чем у критстенда.

Делали ли вы обоснования с точки зрения экологии?

Пока у нас проводились только экономические расчёты. Их результаты позволяют нам с уверенностью говорить - растворный реактор способен стать самоокупаемым и приносить прибыль. Проект реактора есть, остаётся только его откорректировать, вписать в конкретные условия и, собственно говоря, реализовать в металле.

К растворным реакторам было немало претензий в прошлом, в том числе, с точки зрения безопасности. Не осталось ли там каких-то подводных камней? Иными словами, если это реакторы настолько хорошие, то почему их никто не строит?

Хороший вопрос, но он не в моей компетенции. Вам лучше переадресовать его специалистам из РНЦ КИ, которые эксплуатируют такие реакторы, а также являются их разработчиками и научными руководителями. Наверно, у них есть нерешённые проблемы или задумки, но это нормальная ситуация.

Ориентиры по зарплате - 25 тысяч рублей

Несколько вопросов о текущем положении дел на Карповке. Сколько человек работает, есть ли проблемы со старением кадров? И, конечно, каковы первые итоги работы в новом ведомстве при новом директоре?

В настоящее время в обнинском филиале работает около 600 человек. Существуют проблемы долгов прошлых периодов, которые мы пытаемся решить, и с помощью "Росатома" это получается. Итоги работы подводить рано, но первые данные показывают, что мы уверенно наращиваем объёмы по всем видам продукции, которые могут быть реализованы в филиале.

Все жалуются на отсутствие молодежи. Средний возраст сотрудников уходит далеко вверх. У вас как с этим обстоят дела?

К сожалению, вы правы. С 2008 года отменена так называемая бронь, и молодёжь не приходит к нам после института. Мы видим большой разрыв между молодым и старым поколениями. Пока что мы в состоянии только "точечно" приглашать к нам молодых сотрудников. Это одна из приоритетных задач этого года.

Сколько получал молодой специалист при прежнем руководстве, при прежней ведомственной принадлежности?

Однозначно ответить на этот вопрос нельзя. Но зная, что средняя зарплата в институте около 13 тысяч рублей, можно понять, что зарплата молодого специалиста далеко от этой цифры не уходит.

Что надо сделать, чтобы молодёжь пошла к вам, а не в Москву?

Зарплата должна быть не менее 25 тысяч рублей. На эту цифру у нас сейчас выстроен ориентир, и это одно из приоритетных направлений нашей работы.

Насколько это реально?

Все наши "хотелки" всегда должны пройти испытание временем. Судя по первым месяцам работы, по заключённым контрактам и контрактам, которые находятся в стадии заключения, мы можем надеяться, что сумеем провести в этом году повышение зарплаты. Не могу обещать твёрдо, что выйдем на желаемый уровень, но повышение зарплаты будет точно.

Откуда к вам должны приходить? Из ИАТЭ? Или есть другие источники пополнения коллектива?

Молодые, если говорить о инженерно-технических работниках, приходят в основном из ИАТЭ. Но мы рады, что у нас появился другой источник. Это так называемые "возвращенцы".

Раньше у нас была большая текучка кадров, и люди среднего работоспособного возраста нередко уходили от нас, перебивались на других работах. Многим из них до сих пор было бы интересно реализовывать на практике полученные ими знания. Они звонят в институт периодически, поддерживают связь с коллегами, мониторят ситуацию.

Как только они почувствуют, что институт готов предложить достойную зарплату, они могут к нам вернуться. Вернуться, может быть, с некоторой потерей в деньгах, но зато с возможностью работать по специальности.

В ИАТЭ какие специальности вас интересуют?

В основном, связанные с эксплуатацией ядерных реакторов. Это группы "Э", "МН", "Р" и "РБ". Отдельная задача - химические группы. Это совершенно естественно, ведь мы физико-химический институт. Особенно нужны радиохимики, поэтому мы говорим о создании филиалов кафедр в НИФХИ.

Расширяем связи с московским институтом МХТИ. Пытаемся оттуда "переманить" специалистов. Сами понимаете, шансы на это не большие, но надо стараться, задаваться целью. Если не заниматься этой задачей, то люди просто так к нам не пойдут.

Помимо зарплаты, всегда встает вопрос о жилье.

Да, есть такой момент. Мы располагаем своей гостиницей и в исключительных случаях можем выделять молодым специалистам койко-место. Но я понимаю, что тема стоит остро, потребностей в жилье много, и мы должны думать в этом плане и о наших сотрудниках, и о военнослужащих, которые будут охранять нашу площадку.

Вы упомянули про филиалы кафедр. А ведёте ли вы другие работы с университетами? Например, в центральном МИФИ проводят ярмарки вакансий, на которые приглашаются предприятия, заинтересованные в выпускниках. Есть ли аналог такой ярмарки в Обнинске?

Прямого аналога нет. Мы действуем по-другому. Многие наши специалисты преподают в ИАТЭ и используют свои лекции, семинары, контакты со студентами для рассказа о нашем институте и ведущихся в нём работах.

И это не только пропаганда. Мы предоставляем студентам площадку для дипломных проектов и производственных практик, а также осуществляем набор в аспирантуру.

Между прочим, аспирантура - это тоже некий аналог брони…

Фактически, так оно и есть. С формальной точки зрения, аспирантура в нашем институте ведётся не на обнинской, а на московской площадке, но, тем не менее, ряд аспирантов у нас есть.

Спасибо, Олег Юрьевич, за интересное интервью для электронного издания AtomInfo.Ru.

ИСТОЧНИК: AtomInfo.Ru

ДАТА: 13.03.2010

Темы: Россия, Исследовательские реакторы, НИФХИ, Интервью, Олег Кочнов